O, that you were yourself! but, love, you are
No longer yours than you yourself here live:
Against this coming end you should prepare,
And your sweet semblance to some other give.
So should that beauty which you hold in lease
Find no determination: then you were
Yourself again after yourself's decease,
When your sweet issue your sweet form should bear.
Who lets so fair a house fall to decay,
Which husbandry in honour might uphold
Against the stormy gusts of winter's day
And barren rage of death's eternal cold?
O, none but unthrifts! Dear my love, you know
You had a father: let your son say so.

Моя любовь! красы твоей черты
Недолговечнее, чем длится жизни путь:
Не забывай, свой облик милый ты
Должна в наследство дать кому-нибудь.
Так красота, сдаваясь нам внаём,
Опять определенья избежит:
Увянув, ты вернёшь её в свой дом,
Как только дочь твоя твой дивный примет вид.
Что погасить посмеет наш очаг,
Супружеством хранимый, как стеной,
От холодов — потусторонних, как
Вой диких вьюг смертельною зимой?
Лишь легкомыслие! Напомнить я не прочь:
Есть у тебя ещё и сын, не только дочь.