Гнусный эксперимент

Она начинала раздражать, эта игра в верную и преданную супругу, этот показушный фарс, который тупые разведёнки принимали за чистую монету, это фактически бесполезное и смешное хватание за соломинку утопающей, утопающей в желании начать поиск нового мужчины.
- Значит идиллия у вас? Значит нерушимое семейное счастье? Значит незапятнанная хранительница семейного очага? А я значит долбоёб, придумавший мёртвую теорию?
Проходя мимо их столика, когда отлучившийся муж не мог бы стать помехой гнусному эксперименту, Василий незаметно для посетителей положил перед ней сложенную пополам салфетку внутри которой был написан номер его сотового и одно слово - "позвони".
- Я не по-о-онял, а где салфетка? Это ты ЕЁ сейчас в урну выкинула? Да не может этого быть, су-у-ука.
Она шепнула что-то на ухо подошедшему мужу и направилась в сторону туалета. Вася непринуждённым шагом пошел за ней, ещё не совсем понимая для чего. По тому, как она слегка прибавила шаг, он понял, что его движение было замечено.
Слабо теплящаяся надежда Василия обещала, что она будет ждать его в предбаннике туалета. Надежда обманула и испарилась в предтуалетнике, как плевок с раскалённого утюга, так же быстро и вонюче...
- Фиаско, полнейшее фиаско, - поник Василий, - да ебал я ваши фиаски! - взорвался Васин мозг, и на этом отключился, как обесточенный телевизор.
Вася решительно дёрнул за ручку женского туалета...

Об отсутствии посетителей говорили приоткрытые дверки кабинок, всех кроме одной, той которая проглотила верную и преданную супругу, и по всей видимости пыталась её разжевать, чавкая пастью. Благородство толкнуло Василия к самопожертвованию, - если это чудовище неизбежно проглотит её, то пусть оно подавится нами обоими, - и он вошёл внутрь...
Верная и преданная супруга сидела на очке со спущенными трусами и пыталась закрыть дверь кабинки, когда дверь самопроизвольно открылась, и вошёл ОН...
Выпученные глаза и немо открывающийся рот верной и преданной супруги вызвали в Васе ассоциации с золотой аквариумной рыбкой, которую он, выловив рукой из аквариума, исследовал, когда-то в далёком детстве.
- Тс-с-с, - указательный палец Василия плавной бабочкой спикировал от его рта к её лицу и едва коснулся губ. От этого нежного прикосновения она почувствовала, как по позвоночнику от шеи к анальному отверстию пробежала толпа весёлых мурашек, и скрылась внутри, крепко сжав створки. Его левая рука защёлкнула дверную задвижку и начала расстёгивать ширинку.
О том, что на арену торжественно вышел "его величество", сообщила предательская дробь об стенку унитаза пущенной ею струи - ей было страшно и стыдно за эту дробь. Пока левая рука Василия плавно, но неизбежно-твёрдо, притягивала за затылок сопротивляющуюся голову незнакомки, правая нацеливала в её рот, пульсируя поднимавшегося друга.

Перед тем как "его величество" должен был коснуться губ незнакомки, её голова яростно замотала в разные стороны и громко замычала сомкнутым ртом.
- Тихо, дети услышат,- прошептал Василий, нагнувшись к её уху, и тихонько задевая мочку губами. От чего повторно, в том же направлении пробежала ещё одна толпа ещё более весёлых мурашек, ещё сильнее прикрыв за собой створки.
- Ну действительно, нельзя же травмировать детскую психику, - подумала она, - сколько могла, я боролась за свою честь и семейное счастье, но дети это святое, кто посмеет меня осудить... я вынуждено поддаюсь грубой силе... - и под тяжестью этой железной логики она сдалась, и сразу почувствовала облегчение, губы её разомкнулись, а из глаз потекли тихие слёзы...
Непонятное и не веданное ей до селе наслаждение... наслаждение собственным унижением переполняло её душу, она сосала и плакала, плакала и сосала... господи, там же за стенкой Лёшка с Катенькой, а я здесь сосу, - подумала она, и от этой мысли унижение, слёзы и наслаждение одновременно увеличились в несколько раз, - прости меня, Лёша...

Василий уважал качественный минет, хотя кончал он от минета очень редко. Он давно бы поставил её раком, но, видя, как она, постепенно набирая обороты, дошла до полного исступления, не смел, лишить женщину удовольствия.
А женщина просто неистовствовала. Простите за кощунство, но рты жертв блокадного Ленинграда менее жадно относились к пайке хлеба, чем её рот к Васиному члену...
Её руки из положения упора в Васины бёдра давно перешли в положение обхвата за ягодицы, сжимая Васины полужопицы ладошками, она засовывала его член на полную глубину, сминая своими губами волосы на его лобке, Василий не мог понять, как она вообще дышит, он не был дилетантом в ебле, и всякого повидал, но даже профи проглота делали перерыв, что бы вдохнуть воздух, и периодически подавляли рвотные рефлексы, она же сосала как энерджайзер.
Спущенные Васины брюки были мокрыми от её слюней. Периодически она, вытаскивала член изо рта и начинала лизать яйца, гладя разбухшую головку члена мокрой ладошкой и закатывая при этом глаза... Василий не знал от чего он получал большее удовольствие от процесса, или от созерцания удовольствия получаемого женщиной ...
Предчувствуя финал, Вася, взяв её обеими руками за затылок, с силой натягивал голову на член, расплющивая её нос об собственный живот. Она, отпустив его ягодицы, одну руку засунула себе между ног, а другой начала нежно перебирать его яйца... Кончили почти одновременно.
Василий рычал как лев и фонтанировал прямо в рот, она помогала ему, мастурбируя его член одной рукой, обхватив двумя пальцами, а вторая её рука колдовала над клитором... Как только последний Васин залп был проглочен, по всему её телу пошли блаженные судороги, ноги перехлестнувшись сжались, она измождено опустила голову на собственные колени задергалась и бешено зашептала, - милый... милый... милый...
Когда она подняла голову и снизу вверх посмотрела в Васины глаза, он увидел совершенно другую женщину, Вася понял, что эта женщина не просто его любит, он её БОГ...
- И вот как теперь не поверить в любовь с первого взгляда, - подумал он.

Женское обожание вдохновило не только Васю, но и его член, ни когда раньше с ним не было такого, что бы после семяизвержения, он не передохнул, расслабившись.
Но тут, обожание женских глаз сотворило чудо, отстрелявшись "его величество" и не думал расслабляться.
Дальше все пошло как по маслу, ей уже не надо было что-то объяснять или к чему-то принуждать, глаза женщины напомнили ему взгляд немецкой овчарки, - дай команду, хозяин, только дай команду, - говорили эти глаза.
Угадав его желание, она встала, повернувшись к нему спиной, нагнулась, и упёрлась руками в стену.
Дважды кончившее влагалище звонко хлюпало. Василий понимал, что так он может провозиться с ней ещё час и не кончить второй раз, ей же время было уже в буквальном смысле слова до пизды.
- А не присунуть ли ей в попку, - подумал Василий, однако сомнения гигиенического характера, придержали его в узде. Но когда он вспомнил о несчастных позабытых-позаброшенных в зале кофешки её муже и ребёнке, чувство гуманизма победило всякие сомнения.

Вася смачно сплюнул ей в ложбинку между булочек и начал членом размазывать этот естественный лубрикант. По тому, как она напряглась, было понятно, что для неё это был не слишком обычный способ общения. Но это уже был её Бог, и она не только не могла сопротивляться, но уже внутренне упрекала себя за то, что сама первая не догадалась и не предложила...
Подлые мурашки настолько плотно затворили за собой створки, что Василий дважды соскальзывал с нужной точки. Она поняла, что без её помощи не обойтись, упёрлась в холодный кафель плечом и ухом, и освободившимися руками раздвинула булочки. Вася входил медленно и нежно, но видел, что ей больно.
Ей действительно было больно, но сколько счастья она испытывала при этом, осознавая, что её боль приносит удовольствие любимому мужчине. И осознание это возымело действие наркоза, боль плавно уступила своё место предчувствию какого-то безумного оргазма.
- Щас я кончу... щас я кончу... щас я кончу...- удивленно озвучивал её мозг состояние её тела.
Но она не кончила.
Плотность обхвата была столь хороша, что Вася отстрелялся  первый, и буквально с десяти качков. Сдавленно зарычав, он вытащил член.
Сомнения гигиенического характера злорадно захихикали над Васей.

Она развернулась в надежде увидеть его благодарный взгляд, но вид Васи произвёл на неё удручающее впечатление.
- Да, милая... а ты что думала... коль ты натура поэтичная у тебе внутри клубничный джем, ну максимум варёная сгущенка?! А у тебя внутри та же самая проза жизни... у всех у вас одно и тоже внутри, - разочаровано промолчал Василий.
Но она поняла всё по его глазам.
- Там муж заждался уже, - сказал Вася, стесняясь собственного вида.
- Да пошёл он нахуй этот муж, разве он способен на поступок...вот так когда-нибудь отъебать женщину в жопу в общественном туалете ... разве он может доставить женщине ТАКОЕ счастье... да какой он, блядь, вообще мужчина?! - громко подумала она.
- Иди уже, - взглядом ответил Василий.
Она не узнала сама себя, но это была она... она, никогда раньше в жизни не только ни употребившая, но даже не знавшая бранного слова, сейчас думала о близком всего лишь каких-то тридцать-сорок минут назад Лёше, только злыми матерными словами.
- Там вон биде, - виновато сказала она, подтёрла салфеткой промежность, выбросила в урну испачканные и порванные стринги, поправила платье и прическу и вышла из туалета.

Человек ошибся входом

Вася, как американский заключённый к электрическому стулу, со спущенными штанами, досеменил до биде, на которое побрезговал садиться голым задом. Штаны мешали поднять ногу, и он снял их, набросил на дверку кабинки, и остался в рубашке носках и туфлях.
- Это, слава богу, что ни кто не вошёл за это время, - подумал Василий, стоя ногами на краю раковины, и решая в какую все-таки сторону удобней развернуться.
- Мужчина, а вы здесь что...? - в дверном проёме стояла разведёнка с глазами, напоминающими бильярдные шары, и прикрывала руками глаза стоящей впереди неё дочери, которая, держа маму за указательные пальцы, одним прищуренным глазиком изучала еще непознанный ею мир, через щелочку между мамиными ладонями.

- Сглазил, блядь, - подумал Вася, смутившись. Он не знал, что ему делать, кроме как прикрыть ладонями интимное место.
Но тут конфуз ситуации его разозлил, - я здесь, сударыня, то же самое мужчино, на которое вы весь день пялились, - сказал он, демонстративно разведя руки в стороны.
- Может человек входом ошибиться?! Людям вообще свойственно ошибаться, а я человек, ну не разглядел я рисунок на двери, что теперь?! Сейчас вот подмоюсь и пойду в жалобную книгу напишу, чтобы человечков на дверях туалета отчетливей нарисовали.
- А почему у вас...? - слова "хуй в говне", она не могла произнести при ребёнке, а ни какие другие слова в голову не лезли, и она просто заворожено смотрела на Васин член.
- Слыш, тебе сколько раз повторять надо, тебе же сказали - "человек ошибся входом", да что это за безобразие, в конце концов, немедленно выведете от сюда ребёнка, - официальный тон возымел действие, и опупевшая мамаша, вышла. Ещё раз проверила рисунок на двери, и тихо возмущаясь, потянула дочку за руку к выходу из предбанника.
- До свидания, дядя, - помахала воспитанная девочка Васе свободной ручкой. На что он, опять смутившись, одной рукой прикрыл пах, а другой помахал девочке в ответ и дебильновато улыбнулся.

- Сына нам пора домой, что значит "не наигрался"?! Зато папа уже наигрался, обувайся быстро, пойдем отсюда, это не кафе, это вертеп какой-то, им вывеску сменить надо на "Садом и Гамора", в туалет спокойно сходить нельзя, давай скорей, я тебе по дороге сок куплю, пошли...
- Прости, Господи, мою душу грешную, - сев в машину перекрестился Василий, - ты пристегнулся, сын? Молодец ты у меня, ну поехали тогда...
- Я ищу в этом городе женщину, ту единственную свою..., - надрывался в радио Гриша Лепс.

Бедный пацан

- Бедный, бедный пацан, - управляя авто, Василий вспомнил, как её муж тепло и доверчиво гладил её ладонь, обхватившую его руку, - ведь он всё ещё думает, что у него есть семья, любимая женщина, смысл во всей его жизни, то ради чего он работает, дышит, существует... а ничего этого уже нет, этого не стало ещё до того, как она зашептала на очке - "милый, милый, милый", до того как она увидела Васю в этом кафе, этого не стало, когда она РАЗРЕШИЛА СЕБЕ смотреть и искать... и не важно, встретился бы на её пути Василий или кто-то другой... результат был бы тот же в любом случае... в любом...
А теперь она будет неделю ходить по дому с задумчивыми глазами... он помнил такие глаза... он ненавидел эти глаза... когда-то от этих глаз щетина на его подбородке за неделю стала седой ...
- Ну что тебе, сука, надо? ты только скажи, я же не знаю просто, если бы я пил, я бы зашился навечно, если бы гулял, я бы передушил всех своих блядей, если бы я был импотентом, я бы виагру килограммами жрал... что тебе надо? Чего тебе не хватает? Денег, шубы, машины... чего?... стихов, цветов, романтики?... я же не знаю, что придумать ещё... я же тебя, блядина, каждый день в ванне мою... что мне сделать, чтоб ты любила меня?... ну что тебе, проститутка ебАная, надо?!! Чего ты ХО-ЧЕШЬ?!!!
- Я хочу, чтоб ты ЗДО-О-ОХ!!!

Сейчас Василий точно знал одну истину - Любят не за что-то, любят вопреки... и ненавидят так же.

- И они все такие... да нет, нет конечно... ведь есть же женщины которые понимают, или даже не понимая, просто не разрешают себе и все... и Вася усиленно стал припоминать, какой-нибудь пример... родственников, знакомых... и ни чего не припоминалось... ничего ... но он вспомнил... тётя Наташа и дядя Паша...
Они жили душа в душу. Когда серьёзно заболел младший ребёнок, и надо было переехать в другой город, они уехали.
Василий их лет 20 и не видел вообще, прожили вместе долго, двоих детей подняли. В 54 года поставили ей диагноз - рак. Звонила маме, говорила, что очень хочется жить, что умирать страшно... Дядя Паша переживал, тоже звонил родне, говорил, что не знает, как будет жить после... Потом, месяца через два, весной, были похороны...
Бог пожалел его, он ушёл первый, спустился в подвал за картошкой и умер от инфаркта, когда его нашли, он сидел на ящике, прислонившись головой к полкам, и молчал, он всегда молчун был...
Осенью того же года ушла она, Вася даже на похороны не ездил, занят был... такая вот задумчивая правда... вот так в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас... а ведь тоже наверно кризисы были... вот где, блядь, мне найти такую любовь?

- Я ищу в этом городе женщину, ту единственную свою..., - не унимался Гриша.

Через четыре дня Василию пришла эсэмэска с неизвестного номера, - Привет,- коротко и со вкусом. Вот одна смс, из одного слова, а за ней глыба, глыба по сравнению с которой письмо Татьяны к Онегину лепет первоклашки. Значит, не выкинула салфеточку то, гыыы... Ну и нахуя мне твой привет?! Ты думаешь, что твоя смс перевернёт мне жизнь?! У меня совершенно другая тема. Ну что мне, притупить жало и ответить - "кто это?". Или приколоться и спросить, - "что, жопа уже зажила?" Некогда мне сейчас, завтра на Удавкоме последний день приема высеров на конкурс, но номерок сохраню, на всякий случай... или?... да пошёл он нахуй этот конкурс...

Послесловие

Слышь, читатель, вопрос не в том, будут ли кризисы, будут, будь уверен, они неизбежны, как выпадение молочных зубов в детстве, как в юности появление волос в паху, природа у нас такая, животные мы, инстинктами живём, и даже не в том вопрос, переживём ли мы их, Бог даст - всё переживём, вопрос в том, останемся ли мы после кризиса людьми, не станем ли себя скотами смердящими чувствовать, это вот вопрос... это, блядь, вопросище...
А ты, ты, читатель, что мыслишь то? у тебя с кризисами как? может, поговорим об этом?

(Посвящается всем парам, переборовшим свои кризисы. Берегите, счастливчики, вашу любовь.)