Жопа Ирен Хаямовны требовательно заерзала. Залупа Боруха Семеновича ахнула. «Опять двадцать пять» ужаснулся владелец части спортивного тела. Хотя это был не двадцать пятый, даже не пятый, а второй геморрой на свой пенис.

- Я сейчас приду, мой лотос, - прошептал и лизнул ухо Борух. Язык ощутил горечь выделений пожилого человека. В горло толкнулись рвотные массы, как пьяные матросы на ворота Зимнего.
  Метросексуал сбросил покрывало, мускулистые ноги в два шага покрыли расстояние до туалета. По пути жертва старушечьей страсти успела схватить джинсы.
  Край белоснежных резцов счистил кончик языка, слюна с неприятными вкусовыми ощущениями полетела в унитаз.
- Я разведчик, я Джеймс Бонд, ты - мое оружие, - уговаривал член Борух Семенович.
  При виде шприца хуй съежился окончательно. Щель залупы втянулась, напоминая рот старухи-карлицы.
- Так надо! - Под скрип зубов игла вошла в пещеристое тело.
  Кучерявый Бонд скользнул в кровать. Объект лежал в той же позе. В полумраке показалось, на подушке лежал трупик помойной кошки.

- Мяу, - скрипнула короткошерстная голова, когда эрегированное оружие ткнулось в дряблое тело.
«Это женщина, нестарая женщина, а я не зоофил». - Закрыл глаза, длинные пальцы увязли в коже узких бедер.
  Изловчившись, Борух легко поставил Ирэн в коленно-локтевую позицию. На поднявшегося любовника ощетинились хрящи позвоночника. Под тонкой жировой подкладкой в ожидании напряглись мышцы. Борух начал пристраиваться. Надавил на спину, вид стал привлекательнее. Член не обладал должной чувствительностью. Мощный интеллект помог вычислить среди влажных складок вход во влагалищё. Широки врата ада…  Проскальзывая, висячий клитор принимал часть удара на себя. Ирен стонала, зубки крошились о наволочку. Разведчик старался представить  Куриленко, но внутренние поверхности век проецировали только звезду карнавальной ночи.
«А пизду то она только что побрила» - пришла спасительная мысль. «Интересно, как у нее брить такой пергамент получается?» Борух задумался и кончил.
  Ирэн распласталась на животе. Любовник закатил глаза, вздох облегчения покинул легкие, член подергался в конвульсиях и затих.
- Видишь, как нам хорошо! – Женщина полуобернулась, сиски, наслаиваясь, стекали по груди. – Помнишь, как это держало нас в тонусе, тогда мы боролись за демократию!
- Конечно! – Бывший борец засверкал глазами. «Какая ты предсказуемая! Тоже мне – восточное коварство».
- А теперь? Демократию убили! Страна под властью комитетчиков! – Сиски возмущенно болтались. – Борух, нам надо раскрыть глаза народу, поднять его на борьбу!..

  «Тварь пиздоглазая! Старуха базарная! Неужели думает развела меня? И чем - пиздятиной своей?» Метросексуал в отвращении пернул в унитаз. Метан ткнул в глаза. «Фу, блять! В этой гостинице даже туалетной бумаги нет!»
  «Статья 31. Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.» - О, это подойдет. – Борух вырвал пару страниц, испоганенная брошюрка спряталась в кармане джинс.- Я еще напомню о себе!

  На парковке гостиницы «Рэдиссон Ройял» пискнула сигнализацией одна из иномарок. Мягко чпокнула дверь, пока фреон разгонялся по трубкам, «пиздоглазая тварь» промокала себя туалетной бумагой.
- Здравствуй, дорогой! – Резкий голос покорежил динамик телефона. – Да, все отлично, он повелся. Ты же меня знаешь. И причем всю!
  Тысячи километров скрыли реакцию собеседника на старушечье кокетничанье.
- Когда же ты приедешь и отъебешь меня? Я так скучаю! – Не унималась старая нимфоманка.
- Ха,ха,ха! «Лучше вы к нам» - ты не меняешься, дорогой. Ничего, может скоро циклон свободы вернется в эту страну…
  Электронный указатель заполз в красную зону, шум вентилятора казался пением Фриске на фоне криков базарной торговки:
- Блять, я кому говорила найти нужного мента! У тебя связей нет? Тогда снова рынки охранять пойдешь! Завтра в 12 на Театральной площади чтобы человек был! Или сам фуражку наденешь, пузом толпу разгонять будешь! – Пасть раскладушки захлопнулась. – Ебаные пробки, проклятая страна!

  Если бы Вову Булкина обозвали метросексуалом, источник звука был бы запечатан жилистым кулаком, после чего произведено выяснение этимологии ругательства. Счастливый генотип сохранил мужчину в здоровом теле с незамутненным сознанием.
- Демократы, коммунисты, фашисты, сионисты, онанисты… как же вы все заебали со своими митингами, шествиями, акциями разными! Ни выходных, ни проходных! Пиздануть всех из водомета, а лучше напалмом! Нет, напалма не надо сейчас, от жары и так окочуриться можно. – Старший сержант пользовался отсутствием жены и детишек. Тонкие стены хрущевки не способствовали поднятию престижа милиции.
- Ебаный дизайнер-пидарас, или кто там форму шил! В 40 градусную жару полушерстяные брюки надевать. - Представил сослуживцев с открытыми коленками. - Нет, с шортами тоже перебор бы вышел. Одна радость – к рубашкам с короткими рукавами галстук не полагается.
Надел пилотку, посмотрел в зеркало. Отразилось правильное лицо в меру пьющего мужчины, носогубные складки придавали этакую жесткость, скрывали в целом миролюбивый характер.
- На хуя мне все это надо? За 14 тыщ ебаца как папа Карло с этими пидарасами? – Негодовало отражение. – Работали бы заводы, отстоял бы смену или сдельщину выполнил, гуляй все уикенды! – до службы в армии Булкин год работал на «Авиакоре».
– Путевка в дом отдыха те же 14, только советских рублей, стоила. На рубль обожраться можно! Просрали империю, теперь митингуют, пиарятся, суки!

  Заднее сиденье немецкой машины пахнет химчисткой. Глухая тонировка стекол скрывала инструктаж.
  Инструктор - палец с золотым набалдашником, казалось, занимал весь диван, милиционер, напротив, - еще немного и станет сувениром на задней полке между динамиками.
- Короче, - палец приподнялся,- подходишь к оцеплению, встаешь рядом с длинным бузотером. Когда он начнет быковать, поворачиваешься, начинаешь его успокаивать. Сразу не бить! Надо, чтобы ты в кадр попал. Короче, через пять минут кривляний пиздишь его по ебалу, орешь, типа, демократы заебали, потом съебываешь. Если кипишь какой – говори: я с 13 отделения. Потом вытащим.
- Шеф, я извиняюсь, прибавить бы надо. Пацаны неправильно могут понять. Мусорком я еще не прикыдывался. – Ожил сувенир.
- Ты не прихуел, Артист? – Палец уткнулся в переносицу. – Когда на зоне баб играл в самодеятельности, пацаны довольны были?
- Ты че ваще рубашку с длинным рукавом напялил - жара 40 градусов! – продолжал бушевать палец.
- Партачки, шеф, на плече. – Сверкнул золотым зубом Артист.
- Да похую сейчас всем на это! Пиздуй, галстук сними, рукава закатай!
- Погоди, куда рванул. - Палец ткнул плечо водителя. - Дай прикурить.
  Пуская дым в прохладном салоне, палец смотрел на взмокшую спину артиста. Расправив крылья, мент подходил к оцеплению. Остановился, крылья спали, голова развернулась на окрик.
- Идиёт! Ничего доверить нельзя! Поехали отсюда! - В духоту выщелкнулся окурок.

- Как ровненько я загорел, - Борух Семенович голышом крутился у зеркала. Светло-голубые джинсы, майка-бакланка - таким меня вспомнят россияне. Глядишь, еще и заплатят, на море шоколадкой совсем стану. Борух пустил струйку дезодоранта. Понюхал воздух. Кондиционер охладил пары, резкий запах не понравился. Эстет взял флакон одеколона, крышка еле заметно пахла сандалом. Борух коротко брызнул на грудь, живот, ниже. Вспомнился старый анекдот.
- Кого я обманываю, - улыбнулся шалун, ягодицы тоже заблагоухали терпким запахом экзотического дерева.
- Ну, что ж вперед - на Театральную! Нас ждут великие дела! – Активист «Справедливых демократов» не сомневался в успехе.

  На Театральной площади аншлаг. Группу актеров охраняет милиция.
  Митинг русской оппозиции «Солидарная демократия» стихийный и несанкционированный. Работники независимых СМИ совершенно случайно прихватили лучшую оптику. Блики объективов слепили оцепление. Пузатый полковник раздраженно командовал:
- Проходите, граждане, не толпитесь. Господа митингующие, прошу разойтись! Ваш митинг не разрешен мэрией!
- Чтоб вам всем сдохнуть! – Тихо закончил.
- Эй, сержант! Это что такое? – Темные пятна подмышками увеличились, гнев усилил потоотделение. – Почему не по форме одет? А ну быстро в конец строя, не хватало, чтобы тебя на всю страну показали!
  Локти старшего сержанта Булкина – надежное звено: секунду назад Вова выдержал давление бритоголового зрителя, сейчас кто-то сзади задел пилотку. Булкин не без труда развернулся. Пилотка на глазах прятала злобную решимость. Взгляд уперся в бесноватую рожу. Коричневые яблоки вылезли из орбит, посеребренные кудряшки маслянились от пота. В нос ударил слаковато-терпкий дорогой запах.
- Сатрапы! Полицейское государство! За что боролись! – на Владимира брызнули слюни.
- Сержант, а ты книгу эту читал? А это основной закон, между прочим! – Перед носом Булкина тряслась брошюрка без пары страничек.
– Люди умирали за нее! – Борух оглянулся на объектив.
  Камера запечатлила выпученные глаза, искаженную ротовую полость. Спаситель демократии задыхался. Незаметным движением кулак милиционера толкнул печень к альвеолам.
- М-мы т-так не договаривались, - в полуприседе прохрипела жертва произвола.
- С жидами своими договариваться будешь! – Шипел в ухо мент, заламывая руки.
  Обильная потливость, спортивное прошлое позволили оппозиционеру вырваться. Ближайшей целью стало собственное спасение. Под крики веселых журналистов Борух Семенович убегал с площади. Споткнулся, ебнулся об асфальт. Как в детстве заплакал больше от обиды. Подоспевшие милиционеры подняли, потащили в автобус...
  31 июля закончила свою деятельность «Солидарная демократия».