- Костные крошки подобно бритвам вонзились в возникший кровавый отёк...
    
Я очнулся и открыл глаза. В полуметре от меня маячило незнакомое очкастое ебло в очках и марлевой повязке на нижней своей части. Судя по моим ощущениям, это ебло занималось тем, что накладывало мне швы на подбородок без анастезии, попутно упражняясь в вокале:
- Удивленные взгляды нарядных школьниц, возмущенных видом косы... О, пациент пришел в себя, здравствуйте, не дергайтесь, последний шовчик... тэкс, вот и всё. Как себя чувствуете, больной?
- Как будто опоссум покусал - сказал я, вызвав этой репликой охуенно уважительный взгляд из-за очков и добавил на всякий случай, чтоб этот панк с медицинским дипломом мою почку не продал никому: - Лаэртский жжот.
После чего со спокойной совестью отключился снова.

    
Последующие две недели проходят в размышлениях о том, как мелкие, незаметные события влияют на жизнь человеческую, благо что времени поразмышлять предостаточно, да и материала для анализа на соседних койках - как говна за баней. Вон у окна  сопалатник Витя - сюда его привела совокупность алкогольного опьянения, помада на воротничке рубашки и трусах, и то, что на кухне жена котлетки жарила в бабушкиной чугунной сковородке в ожидании Годо... Хуяк, и уже везут нетрезвого Годо под завывание сирен, а врачи репу чешут - то ли его в ожоговое класть, то ли в травму. Или вообще в челюстно-лицевом отделении оставить, потому что нервно почесывающая отрастающие рога о потолок кухни супруга успела накормить благоверного на раз-два, пока скорая ехала. Котлетку в пытающуюся оправдаться окровавленную пасть - делай раз. Сковородкой по ебальничку, чтоб глоталось легче - делай два. Когда еще домашнего поест, да и котлеты всё равно по полу рассыпались, не выкидывать же добро. Лежит теперь грустный, на автомобильный манекен после краш-теста похожий. А если бы жена хлебушек резала в тот момент? Лежал бы Витя в морге, а напомаженые трусы валялись бы в сейфе прокурорского следователя, упакованые в опечатаный полиэтиленовый пакет. Так что Витина персональная бабочка махнула крылом не слишком сильно, без летального, так сказать, результата.

    
Рядом со мной Вася, тот на мотоцикле девку сбил в деревне, нехило наебнулся сам, пролетев пенопластовым коршуном над навозной кучей и получив при посадке какой-то очень хитрый вывих колена. Катька, его потерпевшая отдыхала за стенкой в женской палате, с ногой, закованой в гипс по нижние лобковые волосы, по вечерам она приходила поебать Васе мозги насчет того, что после суда он ей будет выплачивать компенсацию за сломанную ногу, потом уходила бухать и ебаться на лестнице между этажами, за что и была досрочно выписана из больницы. Ее и Васина бабочки старались, не покладая крыльев, чтобы эти персонажи встретились на узкой дорожке - там были и заклинивший тросик газа, и закончившийся одновременно в двух компаниях самогон и модные Катькины стринги, которые она резко тормознулась поправить именно в тот момент, когда отважный мотоциклист летел на потерявшем управление истребителе-спарке производства Ирбитского завода. Еще у нас в палате был пассажир с диагнозом "Укушенная рана полового члена", но мы с ним общаться брезговали, потому что по сведениям медперсонала, кусало его существо, слабо предназначенное для минета, зато способное усваивать курсы ОКД и ЗКС. Из-за недостаточной информации так и осталось неясным - то ли сам пассажир чрезвычайно редкостный долбоёб, то ли бабочка его судьбы испытывала сильную идиосинкразию к своему подопечному.

    
Впрочем, была еще одна пациентка, Мария, по внешнему виду которой нельзя было определить диагноз. Гипса и повязок на конечностях нет, внешне абсолютно здоровый человек, с головой, как выяснилось при общении, тоже всё нормально. Не слишком искушенный в медицинских премудростях, но неплохо подкованный в других областях бытия, я мысленно предположил, что сотрясти мозг без внешне заметных повреждений можно, например, с помощью носка, туго набитого песком, или еще примерно пятьюдесятью способами, но спрашивать прямо не решился. Нас с ней сблизила любовь к кофе и сигаретам, которые мы оба истребляли в промышленных количествах. К тому же она была немного младше меня, обладала хорошей спортивной фигурой и приятным лицом, чем выгодно отличалась от остальных пациенток, которые имели либо нехуёвые гипсовые довески, либо их отправляли в травму при помощи ударов твердыми тупыми предметами по лицу, лишая природной красоты и сексуальности. Как мне кажется, мужики бьют своих спутниц жизни, чтоб те им в больнице не изменяли. Ну, типа, чтоб машину не угнали - возьми молоток и захуячь этим молотком по крылу или по капоту, какой дурак на такую машину позарится? Всё-таки много умных мыслей приходят в больнице в сотрясенный не в первый раз мозг. Об этом мы с Машей и беседовали в ночь перед моей выпиской, с кружками кофе в руках и с сигаретами в зубах. Отделение уже погрузилось в сонную тишину, лишь периодически зассанцы и зассанки ковыляли, кто как умел, в сортир, да тренькал телефон на посту.

    
Оба уже клевали носом, сигареты были докурены, кружки пусты, пора было расходиться. И тут Маша как-то странно попрощалась:
- Надо спать идти, опять всю ночь зубами скрипеть буду.
Я всегда считал себя охуительным знатоком женщин, но две недели приема прописаного доктором-панком феназепама сделали своё черное дело и я вытянул ручной тормоз у ЗиЛ-130 на все шесть щелчков:
- Слушай, Маха, если зубами во сне скрипишь - это либо почки либо глисты. Ты бы проверилась, это дело серьёзное.
И я с чувством выполненного долга пошел спать, закинувшись очередной таблеткой на сон грядущий. Минут через десять приходит смс: "Мудак, я зубами скриплю, потому что ебаться хочу. Нет у меня никаких глистов!". Я сел на кровати и озадаченно почесал репу - швы накануне сняли, чеши - не хочу.
- Ишь ты, ебаться она хочет. Ебаться? Ебаться?! Да, наверное я мудак. Мой хуй, полмесяца пролежавший свернувшись калачиком в трусах и выбиравшийся оттуда только "на поссать", внезапно оживился и подтвердил: "Да, хозяин, ты и вправду мудак". Мозг лихорадочно искал варианты реабилитации меня в частности и всего мужского поголовья в целом. В палате? Без вариантов, тут еще три кабана, которые только уснули, и если на сообразительность и порядочность Васи и Вити я еще мог как-то рассчитывать, то от укушенного в хуй собственной собакой можно ожидать чего угодно. Да и ссыкотно голой жопой сверкать, когда в пяти метрах от сексодрома будет находиться подобный субъект, причем непривязанный и без кляпа в пасти. Просачиваться к ней в палату? Тоже хорошего мало, там две бабки и женщина с ребенком. На лестнице? Не пионеры вроде по-трезвяку на лестнице... Я оттянул трусы и посмотрел на хуй. Он оживленно топорщился в свете ночного освещения и жалобно смотрел на меня своим единственным глазом, моля: "Хозяин, ну ты же большой и умный, придумай что-нибудь!". Заскрипев зубами от досады, я натянул пижамные штаны, замаскировал резинкой трусов рвущегося в бой младшего брата и пошел курить.

    
Проходя мимо отделенческой столовой, я толкнул дверь плечом. Открыто, и ключ торчит изнутри в замке. Попытался закрыться изнутри - получилось закрыться на один оборот, и то только тогда, когда навалился на дверь всем весом. Теперь понятно, почему ее не закрывают, на двери краски слоёв десять, не меньше. Меню-сообщения-входящие-ответить: "Иди в столовую". Пока подготовим плацдарм. Стулья отодвинем от стола. Света, падающего в окно от луны, вполне достаточно, чтобы не громыхнуть ненароком. Легкие шаги в тишине. Втаскиваю ее внутрь и дверь на ключ. Стол хороший, массивный и не скрипит. Спортивные штаны с нее долой. Свои только приспустим, не до жиру. Резинка. Молодец, предусмотрительная, мой НЗ в бумажнике под подушкой. Одноглазый, твой выход. Ночь. Луна. Стол. Радостное чувство выздоровления и силы. Как будто проснулся после долгого сна. Долгого. Долго. Что-то долго. Ёбаный феназепам. Маша тихо, по-воровски, стонет, зажимая рот рукой. Позу не сменить, условия не позволяют. Расслабиться полностью не получается - уши как будто вывернулись на затылок и контролируют коридор. Хуй живет своей жизнью. Одноглазый, давай! Быстрее, иначе вытащу, положу на стол и ёбну по тебе тапком! Одноглазый наконец-то даёт стране угля, мелкого, но много. Ффух, хорошо. Ноги подрагивают. Снимаю презерватив, в воздухе резко разносится запах бананов. Неожиданно для самого себя шлёпаю им Машу по обнаженному бедру и тихонько кричу, как в рекламе: "Теперь банановый!". Всё-таки я точно мудак. Откуда, из каких глубин мозга всплыл этот слоган, я ж зомбоящик включаю только для того, чтобы на ДВД переключить? Маша остолбенело смотрит на меня, потом начинает смеяться. Я тоже. Смеемся тихо, чтоб никто не услышал. Потом идем курить и молча расходимся по палатам. Всё спокойно, спит травматология, включая дежурную медсестру.

    
А наутро меня выписали. С Машей я потом встречался, но это уже другая история, другой взмах крыла моей бабочки.