На торфяниках от зноя снова дым, пиздец и жуть.
Заебало солнце злое - мне б водички. Хоть чуть-чуть.

Только здесь не запасёшься чистой влагой родника,
И конечно хуй напьёшься, как олень из ручейка.

Лес высокий и могучий повалился, обгорел –
Лишь стоят берёзки кучкой, словно выйдя на расстрел.

Знаю, озеро тут близко. Эх, дойти б скорей туда…
И хуячу, зубы стиснув, до заветного пруда.
                             
Наконец припиздел к цели, охуевший от жары -
Тут же роем налетели слепни, мухи, комары.
                             
Где же озеро? Болото! Или как его назвать…
На душе погано что-то, встал и начал наблюдать.

Пруд задушен скользкой тиной – мрачной вестницей беды.
И травою, как щетиной обрастает гладь воды.

Камыши завязли в иле, что-то грустное поют.
Черепами белых лилий  пересыпан тёмный пруд.
                           
Вышел тропкою к полянке  через ил и камыши.
Глядь – построена землянка. А в землянке – алкашы.

- Эй, старик, откуда чешешь? -… Я-то? С самых Черустей.
- Ни хуя себе. Не брешешь? - …Принимаете гостей?

Мужики, до слёз обидно - взял опарыша, червя.
Только километры, видно, отхуячил я зазря.

Не заладилась рыбалка. Раньше был – другой расклад.
Есть водицы, коль не жалко? Да попизжу я назад.
 
Тут алкаш, в кирзу обутый, улыбнувшись, мне сказал:
Ты, дедуля, ебанутый…. Верно, пруд помельче стал.

И налил портвейна кружку:  – Пей и выслушай меня.
Для рыбалки, что нам нужно? Сети, верши, бреденя.

Эй, Колян, - сказал с улыбкой, попросить тебя хочу –
Ты в рюкзак отсыпь-ка рыбки старикашке-москвичу.

Что, дедок, ты взял не много ль? Плечи гнутся, погляжу.
Я тебе сейчас дорогу на Воймежный укажу.
 
Вот туда, как раз по силе  будет с ношей  дошагать.
Ну, а пруд наш, как Россию - никогда не исчерпать!