66

Честно, и говорить-то не хочется.
Ну что я могу сказать нового, необычного? В этом и штука. Понимаете, люди больше слушают о привычном. Точнее, не слушают совсем.
- Как у тебя дела?
- Нормально… А у тебя?
- Ничего. Как всегда.
Если вдруг расскажут, как она, жизнь, то это - без всяких вопросов. Не знаешь, куда жилетку прятать от слез. Хоть в космос, ей богу. Хотя нет. Догонят. Не знаю.
В общем, начнем это так: я кондуктор. Может, вы меня видели – работаю на главной центральной ветке, той, что считается экскурсионной. В форменках мы все на одно лицо, но меня не заметить сложно. Я однорукий.
Вот. Сказал. Теперь, наверное, будет легче. Очень часто спрашивают, где я повредил руку, и вечно вздрагивают, услышав ответ. Вот честно, так и говорят, «повредил». Хотя от левой там наличествует пенек. Обычная такая культяпка, почти совсем аккуратная. А руку я потерял под трамваем. Как раз под таким, на котором езжу, ну, чаще всего. Может, это даже тот самый.
Как. Еще до того, как устроился на кондуктора, по пьяному делу. Меня тогда бросила девушка, и не просто, а со скандалом. Два часа разглагольствовала, какое я чмо. Преуспела. Напился, ушел, а что дальше было – не помню. Вообще-то я редко пью, потому что действует слишком сильно. Только грохот, свет, и руки уже нет. Эта рифма меня преследует. Кстати, было не больно. Только очень щекотно. Ужасно.
В третьей больнице меня порезали, оттяпали руку и сделали что-то с ребром, фиксировали, что ли… В общем, я долго лежал и спал. Некоторое время – под кайфом. Знаете, такие красочные глюки … Один мне запомнился особенно. Стою, значит, в своей первой квартире, и мирно гляжу в форточку. А там, на улице, вдруг проносится что-то шумное, гудящее, размером с порядочный истребитель. И светится, ярко-ярко. «Что это за штука такая?..» - думаю, а чей это голос мне отвечает – «Именно так, Стасик, выглядят ангелы».

77

Через месяц меня прогнали. У государства бюджет не резиновый, а «непосредственной опасности нет». Вот на всю жизнь, наверно, запомню, каким тоном он это говорил. Врач. Глаза прятал, стеснялся. Он бы в карман их запрятал, если бы мог.
Дальше обычно спрашивают: «Дурик! Зачем ты пошел на работу в депо? Тебе же трамвай переехал жизнь?!»
Неправда. Жизнь мне переехал совсем не трамвай, а Алла. Я ведь почти не пью. Ну, вы помните. И потом, обитали мы в общей квартире. Я, когда повредился, сразу же был прощен, только потерянного не вернешь. Ну не смог бы я жить с ней, и все. А в депо предложили работу. И не то чтобы им хотелось брать однорукого, только мне помогли. Поспособствовали. А что до моих «ограниченных возможностей» (так теперь говорят вместо «калека») – приделал к протезу планшетку, и ничего. Сначала немного больно, и сокращенный рабочий день, а потом привык. И еще один мастер, уже здесь, усовершенствовал мою лапу, чтобы могла отрывать билетики. Слава богу, отрезало левую, а не правую. Получилось страшненько, а-ля, «капитан Крюк», но практично, и даже в чем-то красиво. У нас как потопаешь, так и полопаешь, никто не неволит. И на место твое – найдутся.
Самое главное, при депо оказалась небольшая каптерка, и в ней – свободная койка. Бесплатная.
Вы себе и не представляете, как этой это огромный был плюс. Я согласился.
И потом, если уж говорить о причинах работы кондуктором – я очень люблю смотреть. Город наш люблю. И людей. Это, наверное, глупо теперь звучит, но правда, люблю людей. В целом. Спору нет, попадаются сволочи. И свиньи бывают, и хамы, и совсем уж такое дерьмо, которое и само за версту воняет, и тебя норовит заляпать. Но ведь они не сами такие выросли. Кто-то во всем этом виноват? Верующие говорят, Дьявол. Ну, пусть.
Хотя мне кажется, что другие. Учителя и друзья, родители, родственники, телевиденье, радио… Все, кто окружает человека, и люди, которые выросли до него. Если всех их перетряхнуть, вытянуть гадость и слить ее в большую-пребольшую кастрюлю – вот это и будет Дьявол. Всякая дрянь, я имею в виду. А все остальное – Бог.
Но вообще-то я неверующий, если честно. Даже стихи пишу.
Маленькие такие заклинания. Когда долго едешь, и ничего тебе делать нельзя, ни книжку читать, ни музыку, в какие только игры с собой не играешь. Один мой коллега, Венька Дан, умножает в уме четырехзначные числа. Я так не умею, гуманитарий. А он технарь, ему интересно. И пусть.

Небосклон непривычно чист.
Все деревья листву сбросили.
Я – последний кленовый лист.
Я последний солдат осени…

Это придумал я. А зачем? Все равно потом забываю.

88

Какое-то время назад у нас поместили доску объявлений. Такой, знаете, экран жидкокристаллический, и там постоянно вертятся смс рекламного содержания. И просто, что пришлют… По кругу. Естественно, платно.
Чего я только не насмотрелся…
«Хочу простого енота. Евгений».
Действительно. Сложные задолбали. Просто праздник какой-то!
«Познакомлюсь с красивым парнем… Светик»
И – ни адреса, ни имени. Видимо, Светик ставит окружающих в известность о своих планах?
«Пропала собака, кавказец. Кличка «Гламур». Его ждут дети! Телефон такой-то и такой-то». Гм. Ну, увижу я этого кавказца, и что?..
«Предлагаю себя в качестве личного тренера по питанию». Без комментариев. Я тоже хочу.
Но бывает, что такие объявления, «для всех», без обратного адреса, греют душу. Например, «Я люблю тебя, мой любимый!». Тавтология, конечно. Но каждый вправе подумать - «А может быть, это мне?»…
Тех, кто совершает теплые глупости, я называю про себя Лучезарными Дураками.
Наверно, я сам такой.



99

Вообще мне положен бейджик. Только я его не ношу. На нем написаны имя и фамилия: Станислав Брак.
Хмыкнули. И все в этом месте хмыкают. А мне, если честно, это не очень. Я имею в виду, не нравится. И фамилию свою не люблю. В школе было прозвище «дефективный», а тогда, понимаете, рука-то была на месте. Теперь это совсем уже издевательство. Потому и не ношу. Зачем каждой сволочи знать, как зовут трамвайного дядю? Перетопчутся, правильно? Даже если и нет. Все равно не желаю его носить. Вы мне деньги, я – билет, расстаемся довольные жизнью. В конце концов, правила говорят, что по требованию я обязан сказать фамилию или номер. «Или»! Номер, отдельно, я готов носить месяцами. Хотя гадость это, конечно. Ничего хорошего не видел еще от пронумерованных людей. Только пакости. Ладно.


1010

Вот, кстати. Ужасно не люблю у людей эту привычку: прощаться, а потом продолжать разговор как ни в чем ни бывало. Но тут стоит послушать, да. Есть у меня среди пассажиров один человек, который постоянно так делает. Трещит по телефону не умолкая, от захода до выхода. Билет покупает, не отрываясь от разговора. И ладно бы еще по делам. Нет. Он разговаривает с невестой, причем всегда – ссорится. Не понимаю, как она до сих пор его не послала.
Один раз сказал: «Я не могу быть ближе к тебе, чем ты ко мне!» В другой – «Понять тебя можно. Простить нельзя».
Но потом, видимо, простил. Крайне афористичный чувак!
О. Может быть, ей нравятся афоризмы?
Не один он такой трепач. Например, ездит у меня женщина… Знаете, бывают, ну, со специфической красотой. Они похожи на грациозных, тонконогих крысей. Костлявые ноги, костлявые руки, и даже волосы какие-то костлявые. Она замужем. Я в курсе всех подробностей их семейной жизни, включая двух любовников и графика пмс. Очень, очень много говорит. Но мужа, кажется, любит. Из тех жен, что в ресторане спрашивают: «Ну, как? Тебе вкусно?».
Его я тоже разочек видел. Солидный делец. По собственной воле на трамвае такие не ездят. Смотрит в глаза так, будто купил зрачки в кредит, и уже почти его выплатил. Противный тип. Ну его.
А, главное, тоже с телефоном, с двумя.
- Через пять минут буду, - говорит. – Я… э-э… в пробке.
Никогда такого не обещайте. «Через пять минут буду».
Через пять минут вы будете еще здесь.

1111

Когда столько ездишь по одному, хотя и длинному, маршруту, начинаешь узнавать пассажиров. Вы становитесь вроде попутчиков, хотя только они едут куда-то. А ты - двигаешься по кольцу. Весьма символично, мне кажется.
Большинство, конечно, меня помнит (попробуй тут, позабудь), но узнавать стесняются. Меньшинство - и правда уделяет внимания не больше, чем водители пешеходу: замечают, но не разглядывают.
Сам я приметил несколько человек. Этот парнишечка, например. Вечно он ездит в красной шапке, и с книгой. Как зовут – не знаю, я вообще почти не знаю имен, но по утрам мы друг другу киваем. Наверное, ездит в школу. Всегда с сумкой, и с карточкой.
Однажды подошел ко мне и сказал, что забыл ее дома, эту карточку. Вот какой честный. Удивительно правильное лицо. Я ему деньги простил, но на следующий день он принес в два раза больше, чем надо. Я взял. Видно было, - обидится, если не взять.
И вечно он держит во рту колпачок от ручки, как сигарету. Интересно, курит?
И взгляд у него замечательный. Всегда - глаза человека, кормящего голубей.

Или девушка в черном. То есть, вообще-то не в черном, но что-то такое есть. Серебряное и черное, постоянно. Мы улыбаемся друг другу. Однажды я подал ей руку на конечной станции. Как раз подбивал смену. Звучит довольно обычно, но, знаете, улыбаться калеке, а тем более принять его руку – немногие на это способны. Меня предпочитают не замечать.
А я замечаю все. Делать-то нечего. Поневоле всматриваешься в людей, слушаешь разговоры… Такое забавное ощущение, когда мимо проплывают отрывки человеческих судеб…А некоторые пассажиры, которые ездят часто – как сериал с продолжением. Один такой при мне завершился. Это была бабушка-автомат. Бросишь монетку – перекрестится и кивнет. Иногда ей уступали место, она садилась и разговаривала с собой на каком-то суржике. Земля пухом. А вообще это свинство – бросать стариков.
Кстати, заметил: чаще всего уступают место старики и тяжелые инвалиды. Друг другу. Видимо, хорошо понимают, что это такое – слабость. А может, просто человек становится культурнее, когда жизнь хрястнет его об стену. Некоторые бабушки пытаются уступить даже мне. Хотя, казалось бы, безрукий, а не безногий. При деле. И то…


1212

- Пожалуйста. Вот. Вам достался счастливый билетик!
- …
- Что?
- Ну, какой же он счастливый. Несчастный.
- Почему?..
- Его же съедят. Несчастный. Такой, знаете… брак среди билетов. Наверное, остальные над ним смеются. Вот они – счастливые… А он - не очень.
Такие бывают люди.


1313

Конечно, не все такие зайчики, пушистенькие и беленькие. Бывает, заскочит ко мне пассажир:
- Оплатите проезд.
- Я на одну остановочку!
…И что? Спрашивается, остановка – не расстояние? Шел бы себе пешком. Или пьяные. Ненавижу пьяных. Как пес. И себя, когда пьяный, ненавижу. Но я хоть дома сижу. Тогда был исключительный случай.
Сами понимаете, выкинуть их мне сложно.
Приходится звать водителя. Обычно я езжу с Гамлетом, и это такой Гамлет, который недавно спустился с гор. То есть по нему так видно, будто бы. Двухметровый амбал, усищи, глазищи и парочка высших образований. Но с виду за ним логичнее заподозрить две высшие меры. Прекрасный, интеллигентнейший человек. Чеченец он там, или ингуш, я не помню, и вообще плохо в них разбираюсь. Но – все бы такие были, как Гамлет. На руках бы носили…
Так вот, в тот раз, как назло, наш шкафчик слег с какой-то болячкой. Простудился в своей кабине, что ли. А ездили мы с Анечкой. Анечка – ходячий пиздец.
Простите, я больше не буду. Но иначе не скажешь. Трамвай она водит нормально, но больше, кажется, ничего нормально не делает. В радиусе пяти километров от Анечки ломается все, что меньше танка по габаритам, а все, что попадает к Анечке в руки, норовит причинить вред ей самой, а главное, окружающим. Издали ее очень жалко, а вблизи включается инстинкт самосохранения. Унести бы ноги, серьезно.
Зато Аня очень красивая. Не в моем вкусе, но милая, вся такая воздушная. Светлая, как солнечный зайчик.
Так вот. Едем мы, едем, а рейс-то уже вечерний. Кстати, знаете, почему ночью трамваи почти не ездят? Выручку с нас хотят как с нормального рейса, а народу – раз, два и обчелся. Хоть сам покупай билеты. Некоторые так и делают. А я один раз плакат вывесил: «Заходите, покатайтесь». Хоть рейс как-то отбили…
А в тот раз народу было много. Не как утром, конечно, но порядочно. И вот, около площади, заходят в вагон двое. То есть их было намного больше, человек восемь, но значение имеют два: девушка лет восемнадцати и мужчина за тридцать в кожаной куртке.
Кожаного я сразу признал. Видел совсем недавно, правда, не в трамвае, а из окна: это был контролер. Он в тот раз сделал Гамлету специальный знак, который значит «включи фары, придурок». Стоял в этот момент на путях. Рисковый. По закону, кстати, был прав. Недавно вышло постановление, по которому общественный транспорт должен ездить с постоянно включенными фарами. Зачем-то. Наверно, так трамвай позаметнее. Да и умирать под ним веселее. Сто процентов увидишь свет.
А девушка была самая обычная. Их, наверное, где-то штампуют: куртка, ботинки и джинсы, и какой-то модненький свитер. Шарф. Только глаза не штампованные. Живые. Такие, как у человека, который слушает «Wind of changes» или песенку из «Мэри Поппинс».
Подошел я к ней, и говорю:
- Оплатите проезд.
Я всегда сначала подхожу к людям с глазами.
А она уставилась на свои руки и ну мямлить:
- Понимаете, у меня ни копейки с собой. Выскочила из дома как есть… Кошелек в сумочке… понимаете… понимаете… у меня друг умирает… бегу к нему… а тут трамвай. Понимаете?..
Пока я это слушал, мы проехали остановку.
- Понимаю. Тебе к третьей городской?
- Да.
- Ну, фиг с тобой…
- Как это, фиг?! – вот тут подключился кожаный. – Как это, фиг?! Не-ет. Проезд не оплачен – пройдемте. И предъявите, пожалуйста, документы…
- Какие?
А ведь специально выждал! По правилам, человек считается безбилетником, только если не купил себе билета в течение остановки… Скотина.
- Ваши, ваши документики. Ну, давайте.
- Мне на следующей выходить, у меня друг…
- Да, на следующей мы выйдем, и вы пойдете со мной.
- У меня…
Тут трамвай вздрогнул, тормозя, лязгнул тендером и остановился. На этом месте была постоянная пробка.
- У нее друг в больнице умирает, - сказал я. – Совесть имейте. Дайте проехать.
- Не дам! – сказал контролер и зачем-то поправил бляху. – Вы что это, на стороне нарушителя?
- Я на стороне правды.
- А я что, нет? Я на законной стороне. Билета нет, купить не хочет, надо оформлять протокол.
- Не «не хочет», а не может. У нее…
- Я слышал, - сказал контролер. – Друг, конечно. У моей жены такая подруга. Она к ней ездит ночевать. А если спросить, как зовут подругу, думает три секунды. Как его зовут, ну?.. – он повернулся к девушке.
- …Сергей.
Она думала, кажется, около двух секунд. Черт знает. Нервничает человек.
- Вам так принципиально взять этот штраф? – спрашиваю.
- Что значит «принципиально»? Это работа. Пройдемте.
Он взял девушку за локоть. Она быстро выдернула руку и спряталась за меня.
- А-а… - протянул кожаный. – Сопротивление при аресте?
Я сказал девушке:
- Только не дотрагивайтесь до него. Он при исполнении.
И переключился на контролера:
- Я, кстати, тоже. Дайте девушке проехать.
- Не дам. Мне нужен штраф или протокол. Штрафа не ожидается, значит, бумаги. А для этого мне нужно ее забрать. И вы не мешайте, если не хотите проблем.
Тут я струхнул. Знаете, ведь работаю я на полу законных основаниях, и в случае чего – потеряю заодно крышу над головой.
- Или, может быть, вы заплатите штраф за нее? Один мрот.
- Не могу. У меня только касса под отчет и разменный фонд.
Свои деньги я не таскал, чтобы не спутать и не потратить. У меня их совсем мало. А отчет потом писать – уволят. И так на птичьих правах.
- Но забрать ее я вам не дам.
- И как, физически? – поинтересовался контролер бритвенным тоном, иронично оглядывая протез.
- А вы будете драться с калекой?
- Буду.
Тут он пошел на принцип. Не так был ему важен протокол, как… репутация, что ли. Все ведь происходило на глазах у людей. Я оглядел их. Как назло, ни одного знакомого. А те, кто ни разу со мной не здоровался, могут с чистой совестью делать вид, что это не их дело. Так оно, в общем, и есть. Я люблю людей, люди любят себя. Логика.
Девушка стояла у меня за спиной тихо, не шевелясь, явно не зная, что делать. Из кабины на всю эту сцену дикими глазами смотрела Анечка. Место водителя ей покидать не полагалось. А жаль. Может, подошла бы, и под кожаным сломался бы пол… Только если из-за того, что она покинула рабочее место, движение на улице, да еще в центре города, пойдет кувырком, Анечку очень сильно накажут рублем. А этого не хотелось бы. Да и нечем ей было помочь. Повернулась хоть, и на том спасибо.
- Ладно, - я расставил ноги, движением плеча поправил протез с планшеткой. - Давайте тогда драться.
В этот момент трамвай тронулся, и очень резко. Контролер попытался меня отстранить, довольно аккуратно, но мощно. А я ударил его кулаком в грудь. Я вообще-то не очень умею драться, наверное, надо было бить в голову, но мне это как-то противно. Между ног, и то правильнее. Эту мысль я применил на практике. Надо сказать, довольно успешно. Кожаный согнулся, и, уже стоя внаклонку, ткнул меня прямо в больное ребро.
Было очень больно. Очень. Очень. Очень. Вы себе не представляете, как. Может быть, роженица поймет, как. Хотя они, кажется, потом ничего не помнят. А я вот прекрасно помню…
И все-таки я двинул его коленом. Так, прямо по лбу. Контролер потерял сознание. Во всяком случае, я так думаю, - но больше он не мешал. Хотя, казалось бы, в чем виноват человек? Ни в чем.
Я тоже грохнулся на пол, сполз по пилону и сказал, отдышавшись:
- Иди к своему другу. Привет… передай. Ну!..
У меня из сумки рассыпалась мелочь, но, к чести пассажиров надо сказать, никто не взял себе ни монетки. Или мне показалось.
Вдруг я понял, что умираю.
«Боже, если ты есть, - подумал я. – Ладно. Они не любят меня. Ладно. Пусть любят друг друга! Такая молитва».
И вырубился.



1

Моя любимая рифма «свет-нет». Снова.
Очнулся уже в больнице. Рядом сидела девушка. Та.

На этом моменте начинается любимая часть истории: все врут.
Во-первых, врала она. Никакого друга не было и в помине. Денег, правда, не было тоже, а ехала девушка топиться в реке. На трамвае, а не пешком, чтобы быстро, и не задумываясь. Знаю, звучит по-голливудски, но камень с веревкой я видел. Действительно, у поворота реки, недалеко от больницы. Там он валяется по сей день, - уже без веревки.
Во-вторых, тот контролер оказался жуликом. Причем – неопытным. И в этом мне, конечно, здорово повезло. Тем более, что пассажиры, которых взяли свидетелями, пришли в участок сами и выставили все так, будто он, жулик, нарушил какие-то правила, а я, зоркий сокол и страж порядка, изо всех сил старался ему помешать. Не зря я их все-таки люблю. Людей.
Ну и, наконец, третье. У меня отросла рука.
Ага. Щас.
Просто – ну должен и я в чем-то соврать?..
А вот вам, зато, правда: у меня теперь есть жилплощадь! Мы познакомились с той девушкой. Знаю, очень глупо, но… В общем, дело идет к свадьбе. Самому не верится. Оказалось, за нее еще никогда не дрались, а что до количества рук, то я прекрасно справился и одной. Вот так.
И все-таки - никак не отвязаться от мысли: а что, если бы все было правдой? Настоящий друг, настоящий контролер, настоящие бесчувственные пассажиры? Автор моей и вашей жизни, если он есть, или просто рок, если нету, вполне мог распорядиться и так. Возможно, когда у меня будут дети, для такого самокопания попросту не останется времени. Говорят, это многое поменяет.
А еще я теперь не кондуктор. Теперь я буду водителем. Гамлет обещал меня натаскать, а что до руки – если уж самолетом можно управлять с помощью протеза, то почему же нельзя трамваем?.. Анечка говорит, это просто. Основной переключатель – рычаг. Иногда надо поворачивать, останавливаться, но в целом – все очень просто. Совсем.
Кати себе – вперед и вперед, вперед, и вперед, и вперед…
Это то, чего я хочу.

© http://sir-archet.livejournal.com/