Открыв входную дверь в комнату, агент быстро скользнула взглядом по лицу Михася и отведя глаза в сторону, бойко затараторила:
- Очень дешево, электричество всего 200 рублей в квартал, хозяин сам оплачивает, потом ему деньги отдаешь...
- А окно почему разбито? - Михась зашел внутрь и какая-то мышка, пискнув, убежала под печку.
- Это предыдущий владелец из него выбросился. Сильно пил мужик... - агент потеребила руками свою сумочку, потом добавила, - ну мы вставим окно, не проблема. Еще однушка есть на Второй Речке, элитный район, там всегда вода есть.
Гостинки на Некрасова выше магазина "1000 мелочей" представляли из себя апокалиптическое зрелище. Панельный девятиэтажный дом с длинными коридорами, утыканными рядами дешевых коричневых дверей, стены коридора покрыты сажей от нередких пожаров, все впотьмах, без единой лампочки. Что самое удивительное - работал лифт, в котором тоже не было освещения, кнопки этажей нужно было нажимать поглубже ключом, так как выступающая часть кнопок была сожжена, а пластиковые стены лифта были разодраны до дыр.

На Владивосток набросились 90-е годы. В городе не было ни света, ни регулярной подачи воды уже который год. Ветер на улице кружил хороводы мусора, который тоже не убирали. Иногда, впрочем, напор воды достигал 9-го этажа, когда город засыпал и переставал хуячить воду из кранов. Михась  просыпался в два часа ночи от бульканья в трубах, моментально вскакивал, чтобы подставить все имеющиеся тазы и ведра под кран, изрыгающий ржавый кипяток, потому, что даже такой подарок длился зачастую всего минут пятнадцать, а то и меньше. Почему давали именно кипяток для Михася всегда было загадкой. Но это ничего. Вода остынет, потом ее через мощный фильтр и уже через несколько часов в ней можно было варить макароны, а то даже и пить её.

Жители города медленно привыкали к новым реалиям. Привыкали носить всегда фонарик в одном кармане, а газовый баллончик в другом. Бабки на остановках привыкали торговать свечками, а учителя и библиотекари привыкали к тому, что свечки будут их единственным освещением, когда они будут читать книжки про то, как Ленин электрифицировал село. Стас, один из друзей Михася привыкал называть магазин "1000 мелочей" в бинарной транскрипции - "Магазин 8 мелочей". Коммерция, которая гордо называлась "Фирмы" привыкала торговать дизель-генераторами, которые разлетались на ура. Жители города привыкали какать в туалетах в которых было не смыть из-за отсутствия воды, поэтому они привыкали бережно укутывать унитазы газетами сверху, чтобы не так сильно воняло. А Михась, в свою очередь,  привыкал гладить белые рубашки, разогревая утюг на портативной китайской газовой печке при свете свечи. Он был карьеристом и вышибал почву из под ног у интервьюверов, когда приходил на собеседование в белой рубашке и галстуке. Зачастую этого было достаточно - просто не вонять на на интервью и говорить что-то связное по теме.

Через пару лет такой жизни, заклинания типа: "Чё! Хуй через плечоо! Переябу - перевернешься!" или "Да, хуй наа! Я с Башкирами!" уже не работали в районах типа БАМа или вообще, в любом районе в любое время суток. Однажды, Михась возвращался темными улочками к себе домой, основательно задержавшись у одного из клиентов, когда вдруг его окрикнул детский голос: "Ээй, есть закурить?". Михась с удивлением посмотрел на абсолютно обдолбанного подростка, который едва стоял на ногах, агресcивно сжимая свои кулаки. "Пиздец,  куда его ебошить, чтобы полегче...", начал Михась мысль, но додумать он не успел. Резкая боль в правом боку взорвалась искрами в глазах и странно запахло в носу. Теряя сознание, он успел заметить, как из из него толчками выплескивается какая-то темная жидкость, а к мальцу подбежал его испуганный старший брат, крича тому: "Шпендель, ну-ка домой! Быра, я тебе сказал!"

* * *

- Маршевые на торможение, - Михась в тяжелой перчатке перещелкнул голографический тумблер и  притянул к себе экран управления стабилизаторами.
- Маршевые двигатели на торможение, - повторил второй пилот и продублировал операцию.
- Первый, четвертый, второй, третий двигатели  - в работе.
- Кира, закрой пожалуйста шлем, я же просил, - Михась с трудом повернулся в гравигамаке и укоризненно посмотрел на корабельного доктора сквозь стекло шлема. Вряд ли она видела его взгляд сквозь светоотражающий фильтр, но просьба подействовала.
- Стабилизаторы в вертикальное.
- Стабилизаторы в вертикальное, - второй пилот подтвердил команду.
- Механизацию открыть в три приема.
- Открываем механизацию в три приема, - второй пилот работал на голографическом экране посадочных опор.
- Центрифуги охлаждения.
- Запускаем центрифуги охлаждения. Температура сто двадцать Кельвин, сто, семьдесят семь. Центрифуги к работе готовы.

Огромный корабль завис над поверхностью пустынной планеты, сдувая в стороны многотонные песчанные дюны дюзами своих двигателей, расплавляя в стекло то, что не успело улететь. Внезапно рев двигателей стих, а посадочные опоры, выдвинувшись из тела корабля, начали поливать жидким азотом пространство прямо под кораблем. Жидкое стекло, застывая в камень, взрывалось на десятки метров вокруг раскалеными осколками и через мгновение опоры корабля с оглушительным хрустом врезались в Землю.

- С посадочкой, бля! Побороздили космические просторы вселенной и хватит, - Михась открыл шлем, - всем оставаться в гамаках до окончательного подтверждения посадки.
И он по традиции бросил в стену желтую резиновую уточку. Та, крякнув, отскочила прямо в шлем Киры и Михась примиряюще поднял руки скафандра: "Не хотел, не хотел, случайно получилось".

Аппарель корабля медленно опускалась наружу, под звучание сирены и желтые маячки проблесковых ламп.
- Первая группа. Кира, Стас, Ричард, - Михась посмотрел поверх своего блокнота.
- Вторая группа. Джон, Михась, Стефани. Координаты поисковых районов указаны в персональных блокнотах. Разбираем машины и галопом вперед!