Все это похоже на сон. Я живу в нем, мне не хватает только секунды, что бы вовремя открыть глаза и поймать себя на мысли, что это всего лишь картинки, роящиеся в моей голове. Я чувствую, что что-то должно произойти. Рано или поздно, но должно. Возможно, даже сейчас. Но я не успеваю открыть глаза. Все как обычно. Ежесекундное угнетение духа. Стопка за стопкой. Сигарета за сигаретой. Это и есть моя жизнь. Неопровержимые догмы, которые так хочется опровергнуть. Все это измерение, которое человек не в состоянии изменить. Я бегаю по кругу, как козел, привязанный к вбитому по центру шесту. Как танцовщица в дешевом стриптиз клубе. Все только ради того, что бы очередной из постоянных клиентов засунул свою жирную волосатую руку ко мне в трусы. Руку, набитою до краев пяти копеечной мелочью. Шанс обогащения меня успокаивает и даже вдохновляет. Можно биться больной головой о стену. Кирпич за кирпичом проделывая себе дорогу к неизведанному, но нельзя быть уверенным, что твоя голова не треснет раньше того времени, когда ты увидишь свет. Битва на равных – плоть против плоти. Борьба – мой выбор, моя жизнь. Меня зовут Льюис Кастро.
Стоп. Все закончилось. Еще вчера у меня было если не все, то очень многое. Работа, деньги, любимая девушка, несколько бутылок пива по вечерам в уютном баре. Совершенно линейное развитие. Я знал, что будет завтра, я был уверен во вчерашнем дне. Сейчас у меня нет ничего, кроме квартиры в центре Москвы, и пары не самых дорогих машин. Да небольшого счета на карточке в несколько сотен тысяч. Моя физиономия по прежнему узнаваема в самых популярных заведениях столицы. Я по прежнему званный гость на все закрытые вечеринки. Но разве это много.
- Да ты совсем зажрался, сука! А ну-ка, Петька, двинь этому засранцу еще раз. Где деньги, бля. Я тебя последний раз спрашиваю. Не хочешь по хорошему, будем по плохому. Дайка мне эту штуку…
Вы когда нибудь ощущали, как паяльник входит в плоть. Ловили себя на мысли, как отвратителен запах паленого мяса, сдобренный хорошей порцией человеческого страха. И только крик позволяет понять, что ты еще жив, потому что ты его можешь слышать. У этого крика нет сомнений. Только в такие моменты человек точно понимает, чего он хочет. Именно сейчас с него слетает налет накопившегося хлама. Он освобождается и телом и духом.
- Раскрой глаз пошире, я воткну тебе это раскаленное жало, что бы поковыряться в твоем мозгу…
А это действительно больно. На столько больно, что ты уже не чувствуешь и половины того, что могло бы тебе это принести, но все равно сходишь с ума. Как слаб человек. Не может осознать окружающую его действительность до конца, только по тому, что его тело не предназначено для этого. Глаза не видят, уши не слышат, нос не ощущает. Вернее все это есть, но только в тех пределах, какими нас ограничивает творец. Нужно выйти, а то блевану от приторного запаха паленой человечины.
- Петь, закончи, я покурю.
Когда мы закончим, я стану богаче еще на несколько сотен. Конечно жалко беднягу. Но мы показали ему другую сторону этой жизни. Мы изменили его измерение. Наверное так же себя ощущает бог. Как мало стоит человеческая жизнь. Я думаю об этом каждый раз, когда захлопываю дверь клиента.
- Есть сигарета?
- Нет…
- Ну ты засранец.
Петя, мой старый приятель и партнер. Конечно и ему работа доставляет удовольствие, но совершенно по другим соображениям. Он просто доморощенный садист. По телеку часто показывают, как какие то ублюдки сжигают кошек или снимают шкуру с еще живых собак. У Петручо в такие моменты на лице появляется гримаса унылого превосходства. Да, эти ублюдки – ангелочки по сравнению с маленьким Петенькой.
Да, странно создан этот мир. Один выродок, такой же придурок как и все остальные, вывалившись из материнской вагины, думает о ракетах. Другой - о сельском хозяйстве и коровах в навозе. Третий о канабисе и свободе в бетонных джунглях, разбавляя это между делом марками и коксом. Петя думал о превосходстве. Надо отдать ему должное, что материальная сторона этого вопроса его ни сколько не беспокоила. Из всех теорий социально-биологического контента он выбрал для себя одну – теорию Дарвина. Просто и со вкусом. И ведь никто не поспорит, особенно когда у тебя уже два отверстия на животе, а Петя замахивается, что бы сделать третье. Он не был психом. Он четко разделял работу и остальную жизнь. Как это часто бывает, мы работаем, что бы получить то, чего нам не хватает. Кто-то ради денег, а кто-то как Петя – ради удовольствия. В остальное время Петя был вполне вменяем. Но работа занимала, как это часто и бывает, большую часть жизни.
Ночь. Фонарь. Окровавленная тряпка в руках моего партнера.
- Ты выглядишь как уебищный механик, вытирающий руки после масляного капота.
- Да, в этом что то есть…
      Смех и тряпка полетела в грязный угол, разрывая старательно свитую паутину. Мой взгляд упал и растворился в парусах прокуренного воздуха. Голова цела и соображает. А значит еще один кирпич превратился в пыль. Я стал ближе. Да так бывает. И бывает очень не редко. Да практически всегда так происходит. Еще вчера ты жил на средне статистической равнине, в средне статическом доме. Ходил на  среднестатистическую работу, за которую получал совершенно средне статистическую зарплату. Где-то шевелился, где-то клал болт. Кого-то любил, кого-то ненавидел. Ну или что ты там понимал под этими словами. Вобщем полнейшая средне статистическая статика с добавлением пассивного невмешательства в малоподвижные процессы, бурлящие как вода в чайнике и оставляющие лишь конденсат на осенних окнах.  Так было вчера, все двадцать с лишним лет, что ты провел в этом дне. Плохой он был, хороший. Кто ж знает. Но он сделал тебя таким, какой ты есть. Пора сваливать от сюда. Две пары ног поплыли к выходу, бороздя пыль зассаных лестничных пролетов. Паук начал вить свою паутину заново.
Машина неслась по освещенным дорогам города.
- Где тебя высадить?...