- Саламалейкум,  дядя Искандер!
Приземистый таджик, лет сорока пяти на вид, с синими от бритья щеками, обернулся к двери тонара, не переставая вертеть двумя ножами огромную кипу куриного мяса, насаженного на вертел.
- А-а,  Бахтиёр, салам, салам. Тебя Зафар прислал?
Смуглый, коротко стриженый юноша кивнул, с любопытством оглядывая нехитрое убранство тонара, на фасаде которого красными буквами было выведено:
«ШАУРМА
(арабское мясо в лаваше)»
- Зафар сказал, я у вас учиться буду, дядя Искандер. Сказал, что вы лучше всех делаете шаурму.
- Ну, а чем заплатишь мне за учебу? – с улыбкой, но без намека на шутку, спросил Искандер.
- Как обычно, дядя Искандер, - Бахтиёр почему-то засмущался, отвел взгляд, - откуда у меня деньги, я две недели как из Душанбе.
Искандер важно кивнул, повертел еще вертел с мясом перед пылающей газовой решеткой, и решительно стал срезать поджаристые куски курятины на поднос.
- Ты давай тут уберись, я скажу тебе, куда что положить, полы помой, посуду. Потом овощи резать будешь, я покажу. Не курить! – Искандер вдруг обернулся, с неожиданной яростью показал Бахтиёру кулак, - и поживей давай, скоро метро откроется, русские жрать будут.
Молодой таджик с готовностью кивнул, схватил ведро и тряпку и побежал за водой.

- Меня Сашей можешь звать, без всяких дядей, - орудуя ножом над кучкой огурцов, инструктировал Искандер, - я Саша, ты Боря. Понял?
Бахтиёр кивнул, надраивая бак с водой. Зеркальная поверхность была заляпана жиром, ровесником самого тонара, но Саша велел отмыть до блеска – вдруг санинспекция придет.
- Капусту режь мелко, как нарежешь – каждые десять минут вороши, чтобы сверху не подсохла, красиво чтоб выглядела, - продолжал наставления Саша.
В углу прилавка зажужжал телефон, Саша обтер руки об халат, взял мобильник, взглянул на дисплей озабоченно.
- Так, метро откроется через десять минут, готовься.
Боря напрягся, как боец перед атакой. Продолжая шинковать капусту, он тревожно посматривал в окошки-бойницы тонара, утирая пот рукавом халата. И все равно первого посетителя он прозевал, и вздрогнул от рыкающего голоса в амбразуре подачи:
- Здорово, Санек, нам четыре сегодня.
- О-о, привет, Сережа, саламалейкум! А почему четыре, заболел кто? – преувеличенно встревожился Саша, а рассматривающий витрину толстый мент с сержантскими лычками махнул рукой, мусоля сигарету:
- Типун тебе, дежурный сегодня чмо чмом, новенький какой-то старлей, буду я его еще кормить…
- Правильно, Сережа, плохой человек от голода хороший становится, а хорошего человека издалека видать! – на последних словах Саша захихикал, засовывая сразу два кулька шаурмы под вафельный пресс.
- То-то ты худой такой, что шибко умный! – неуклюже отпарировал мент и заржал над собственными словами. Из припаркованной на тротуаре «семерки» вышел водитель, потянулся с хрустом, заглянул в открытую дверь тонара, буркнул негромко, глядя в сторону:
- Два козла.
Боря заискивающе улыбался, переводя взгляд то с водителя-мента на сержанта, с сержанта на Сашу. Саша же, не переставая растягивать рот в хлебосольном оскале, пропел Боре с интонацией, достойной Никиты Михалкова:
- Ну, чего встал? Две банки «Козла», светлого, холодного, быстро!
Два конверта шаурмы уже перекочевали в руки ментов, еще две поджаривались под прессом.
- Обычно шесть берут, на наряд и дежурному. Мяса кладешь много, капусты мало, если этот водитель – без огурцов, а сержанту, Сереже, острого соуса побольше, он острое любит, - инструктировал, не переставая улыбаться, Саша. Боря кивал, суетясь по тонару.
Менты забрали последние две шаурмы, Саша ужа попрощался с сержантом, но водитель вдруг, как бы невзначай, бросил:
- Я смотрю, вдвоем теперь. За двоих платить будешь?
Саша застыл, улыбка на его лице превратилась в оскал таксидермированной собаки.
- Коля, но место же одно, я за место плачу…
-  Ха, а если ты сюда весь табор свой притащишь? Тоже – за место плачу?
- Ну какой табор, - Саша пожал плечами и оглянулся на Борю. Боря вжался в стену, стараясь менее всего походить на табор. – Племянник мой, вот, учу его, как уйду на пенсию, вместо меня будет…
- Да ты, блять, еще нас с Серегой на пенсию отправишь, да, Серег? – сержант согласно кивнул, не переставая жевать.
Саша обреченно снял тюбетейку, пригладил жесткие черные волосы.
- Сколько?
- Умножай на два, считать разучился? – деланно удивился Коля. Искандер закряхтел, крутнул озадаченно головой, посмотрел на Борю.
- Да не ссы, Санек, ты чего нахмурился? – загоготал сержант, - гля, Колян, как он на молодого зырит, ща он его самого на шаурму пустит, чтоб не платить!
Саша заулыбался, переводя взгляд с Коли на Серегу.
- Шучу я, - пояснил водила, не улыбнувшись. – Нам с Серегой вместо «козла» Хайнекен будете давать, ноль-шесть, понял?
- Да бери сейчас этот хайнекен, что мне, жалко для тебя? – возликовал с облегчением Саша, а мент уже садился в машину, забыв и про шаурму, и про хайнекен, и про двух козлов.

То ли Саша действительно делал шаурму лучше всех, то ли место было очень проходное, но с открытием метро от тонара не отлипала небольшая, в три-четыре человека, очередь, и Саша с Борей крутились, как волчки. Саша сворачивал шаурму, Боря рассчитывал клиентов, подавал пиво, сигареты, колу, загружал холодильник теплыми банками и бутылками, резал овощи. Наконец, часам к десяти, трафик ослабел.
- Дядя Искандер, научите меня шаурму крутить…
Тут в окошко сунулась белобрысая, коротко стриженая голова, раздался голос:
- Одну шаурму, пожалуйста, и чай Липтон, зеленый, из холодильника.
- Маленькую бутылку? – уточнил Саша.
- Да, по тридцать шесть.
Боря быстро достал из холодильника чай, рассчитал клиента. Искандер молча срезал с вертела мясо.
- Смотри, - Искандер заговорил на фарси, Бахтиёр вытянул шею, - один раз показываю, запоминай.
Бахтиёр кивнул.
- Этот прилавок – твой хлеб, - сказал Искандер и  расстелил на прилавке тонкий лаваш.
- Ты сюда пришел, чтобы рубить капусту, - Искандер пару раз захватил щипцами шинкованную капусту и отточенными движениями швырнул на лаваш.
- Капуста тебе нужна, чтобы ебать курочек, - таждик подхватил куриное мясо и посыпал капусту.
- Ты будешь совать свой огурец между их помидорок, - щипцы захватили по ломтику огурца и помидора.
- Ты будешь рвать им целку, - Искандер плеснул красного соуса на бурду из овощей и курятины, - и кончать вовнутрь, - белый густой соус шлепнулся поверх красного.
- Потом ты быстро собираешься, - Искандер ловко завернул концы лаваша, скатал в трубочку, - и едешь домой – загорать.
Брикет шаурмы лег под пресс вафельницы.
- Получается, - Искандер поднял палец вверх, а Бахтиёр от усердия приоткрыл рот, - ты тут затем, чтобы ебать всех этих русских. Хочешь, докажу?
Бахтиёр кивнул.
- Смотри, - Искандер достал из-под пресса готовую шаурму, - она размером с мой хуй. А теперь я кончаю, - Искандер обмакнул кончик шаурмы в майонез  и протянул заждавшемуся клиенту.
Белобрысый, коротко стриженый мужик жадно открыл рот и с наслаждением откусил верхушку шаурмы, покрытую белым соусом.
Бахтиёр не удержался и заржал.

Вечером пришел Зафар и принял выручку. Кивнул на Бахтиёра, скромно топтавшегося у входа в тонар:
- Ну как парень, справляется?
Искандер молча кивнул.
- Давай, учи, чтоб он сам мог работать, я еще одну точку открываю, - Зафар спрятал деньги во внутренний карман куртки, достал из холодильника бутылку  чая, - русские очень любят шаурму.