В ту ночь я никак не мог уснуть. С похмелья всегда засыпал плохо. А тут как назло духота и комары в форточку летят. Ворочался, ворочался, только задремал – стук в окно. Сердце противно заколотилось. Кого там ещё принесло?  Приподнялся с дивана, пытаюсь разглядеть человека, стоящего снаружи. Только-только рассветать стало. Медленно вылез из-под одеяла, чтобы не разбудить жену и осторожно  прошёл на террасу.
        - Кто там?
        - Да я, Витя.
        - Ты чего так рано. Случилось что?
        - Ага. Пресли помер!
        - Он же не старый...
        - Сорок два всего. По БиБиСи сказали.
        - Подожди, я оденусь щас и выйду.
    Я жил в двухэтажном деревянном доме в посёлке Удельная с женой и сыном. И соседи –  восемь семей. Сверху, справа и слева. А у нас участочек огороженный, с яблонями, крыжовником и широкой скамейкой посередине. На ней меня Витька и ждал. В рабочей спецовке и закрученной штаниной на правой ноге.
        - А почему умер, не говорили?
        - Сердце, что ли... Давай помянем. Я четвертинку набрал, только неочищенная, не успел. Сразу на велосипед – и к тебе. Дома там, самогонка капает, десять литров браги в аппарат зарядил.  Есть, чем занюхать?
        - В сарае посмотрю, банки с помидорами должны быть.
    Банок оказалось не много. Всего одна.  Жена ругаться будет, конечно. А, ладно, не убьёт. Вынес трёхлитровку из сарая и передал Витьке. Он поставил её на скамейку, слегка присел, согнутым  локтем продавил  крышку и извлёк оттуда  законсервированный помидор. Стряхнув с него прилипшие специи, торопливо произнёс:
        - Ну, Петь, давай. Царство ему Небесное! Хороший был человек.
    Мой приятель блаженно скривил лицо и опрокинул в рот чуть больше половины содержимого чекушки.
    Да, теперь запьёт... Минимум на месяц.
    С трудом  справившись  со  своей  долей  пахучего напитка, я  тут же  всосался  в  оставленную половинку  сочной закуски.  Пить водку, а  тем  более самогонку из горлышка  я так и не приучился. Поборов в себе приступ рвоты, вытер руку об треники, и чтобы жена не обнаружила, запустил пустую бутылочку на соседний участок. Ленивый лай полусонной собаки подтвердил мой меткий бросок.
        - Пошли ко мне. “Шпион” в санаторий уехала.
    “Шпионом” он называл родную мать. Причём в глаза. Недолюбливал её за то, что она постоянно отыскивала его заначки, будь то деньги или спиртное.
    А любил  Витя  английский язык, “вражеское радио” и Элвиса Пресли.
    На старом магнитофоне Днепр он переделал скорость -  катушки крутились очень быстро, почти как при перемотке, но звучала запись намного чище. Приёмник Беларусь он тоже подправил. С помощью хитрого устройства вещание “Голоса Америки” или “Радио Свобода” на коротких волнах у него начиналось не с двадцати пяти, как у всех советских приёмников, а с 13, 16 и 19 метров. Глушилки на этих частотах  врезались в радиоволны с меньшим остервенением. Некоторые  передачи  Витя  записывал  на  магнитофон  и  приносил мне послушать. Так я впервые узнал о солдате Иване Чонкине и Венечке. Да и вообще все интересные новости через “голоса” познавались.
      Это щас - интернет, мобилы, аськи. Даже пейджеры уже прошлый век. А у нас в Раменском районе простой телефон у человека на квартире роскошью считался.
    В то время  ходил один анекдот. Абрама в ОВИРе спрашивают:
        - Вы, Рабинович, почему в Израиль уехать решили?
        - Понимаете, колбасы любительской достану – радуюсь, шапку кроличью по блату куплю, опять радуюсь. Надоело радоваться!
    Анекдот, конечно, смешной и правильный, но что-то такое в этой радости было! Джинсы новые купишь – событие! Сосед приходит, оповещает – в угловой пиво завезли “Жигулёвское”, свежее… Ну как не радоваться!  Да и люди чаще друг с другом встречались. Вон Витька, тут же прилетел  горем поделиться.
    Я открыл калитку. Мы  вышли на шоссе и неторопливо  зашагали в  Быково. Мой  друг  вёл  велосипед, а  я  прижимал  к груди банку с помидорами, правой рукой закрывая её промятой крышкой. Чтобы не расплескалось.

- Петь, а помнишь песню “Are you lonesome tonight”?
- Конечно, помню.
- Он ещё там пел – Then make them bring the curtain down. Всё, опустился занавес... Эх, жалко-то как! Щас придём, послушаем.

    Солнце медленно вставало из-за горизонта. Мы шли ему навстречу.
    А далеко-далеко, через океан, лежал бездыханный Король, окружённый людишками, которые ещё не раз предадут его.