Конфета. Трясущимися то ли от похмелья, то ли от двух выпитых перед работой банок Адреналинраша руками разворачиваю её. Неудачно. Падает в чашку, конечно, как же иначе, несколько мелких кофейных брызг приземляются на стол, никого, впрочем, не задев. Помимо меня, пытающейся не смеяться, за столом ещё три человека. Беседуют после обеденной трапезы, тактично сделав вид, что ничего не заметили. Однако ловлю на себе презрительный взгляд грушевидного мужика, рассказывающего, как вчера он купил столько-то норвежской сёмги, и как они с Наденькой всю её съели и запили «бутылочкой «Павийон Блан», которое Настенька привезла из Парижа». О, да, после выпитого и выкуренного накануне, а так же после пяти жалких часов сна, ощущая себя, как банально бы это ни звучало, ни разу не помедорчегом, а самым настоящим истерзанным лимоном, единственное, о чём я, пожалуй, могла мечтать – это послушать пафосную грушу. В общем-то, я не имею ничего против Парижа, сёмги и вина, хотя и предпочитаю ему другие напитки, но в тот момент всё это великолепие я бы, не задумываясь, променяла на то, что бы оставшиеся часы рабочего дня исчезли за время, пока я успею моргнуть.
Чудес, как выяснилось в очередной раз, не бывает, моргала я долго и усердно, отчасти потому что после еды, да под приглушённо щебечущее радио в сон стало клонить с удвоенной силой, и я боролась с этим как могла, но это не принесло никакого результата. Время растянулось как резинка от трусов. Но вот уже остаются последние минуты и я, к вечеру всё же пришедшая в себя, быстро и радостно покидаю здание. Прощаюсь напоследок с двумя вальяжно развалившимися насколько это возможно на своих стульях охранниками- баклажанами. Не то что бы они были фиолетовые, или обтекаемой формы (хотя не без этого), просто глядя на них, я почему-то вспомнила куст с висящей на нём парочкой молодых, ещё зеленоватых баклажан. К слову, для баклажана, кажется, нет ничего страшнее медведки, в этой битве флоры и фауны положение синеньких безнадёжно.

К вечеру жизнь налаживается: на душе хорошо, руки трястись перестают. В очередной раз я зарекаюсь не пить энергетики, радуюсь утопающим в зелени дворам, идущим навстречу юным вишенкам, сидящему на лавочке старичку- корнишону, которому мысленно дорисовываю зелёные вьющиеся усики. Отдельно радуюсь лимонам с уставшими глазами - я-то ведь уже справилась с этим состоянием.

И вот, остаётся какой-то несчастный час потолкаться в общественном транспорте, зайти в магазин и расплатиться с привычной тыквой-кассиршей, и я, превзойдя как ту самую улитку, в очередной раз покорю наконец-таки свою персональную Фудзияму. Впереди вечер в компании себеподобных разносортных томатов и всё тех же неизменных допингов. И перед сном – пусть не норвежская, но сёмга: что нам те груши – сами не лыком шиты.