Однажды меня занесло в японскую общагу, и я толком даже не понял как. Ребята по большей части оказались дружелюбными и искренними, хотя ни я их не понимал, не они меня. Трудности перевода. У каждого был свой угол в общем пространстве комнаты, а для удобства на стену еще и вешали листок со своим именем. На мое имя часто показывали пальцем и беззлобно потешались. Японцы вообще веселые люди. Только юмор у них специфический, островной. Я провел здесь уже два или три дня, освоился с кухней и решил заняться поисками работы.

Раз в день, по средам и четвергам, в японскую общагу заглядывала Йори. Она забирала у нас старый хлам и, вдобавок, знала два английских слова: paper и sing. Словами жестов, демонстрацией газеты и несколькими театральными постановками я объяснил, какого рода услуги мне нужны, что я умею делать, и сколько я хочу за это получать. С учетом того, что чаще всего в этом климате хочется пить, а не есть, я перешел на двухразовое питание, и в день мне вполне хватало бы двух-трех тысяч йен. Йори посмеялась над моими требованиями, но обещала помочь. Гайдзины – они как потусторонние духи, могут навлечь беду, но могут и принести удачу. Так что получается рулетка, а японцы азартны.

Кажется, наш разговор состоялся в четверг, и ответа пришлось ждать почти неделю, до среды. Я за это время успел научиться красиво складывать бумажные листки, накрывать на стол, а также приобрел навыки актера театра теней. Парень Убукуро, что подрабатывал пожарным, от нечего делать занавешивался от нас простыней и показывал небольшие представления. Убукуро приехал поступать в городской университет из глухой деревушки, где из развлечений только пускание мыльных пузырей да запуск воздушного змея. Более взрослыми занятиями деревня была тоже небогата, так что наш артист решил бороться с огнем, что, кстати, сыграло ему неплохую службу. Из всех обитателей нашей общаги у него одного есть старенький автомобиль, на котором он катает девчонок. А мы лишь глядим ему с завистью вслед. Покрасоваться Убукуро любит, этого у него не отнять.

Так вот он взял меня в свою труппу и научил азам театра теней, даром, что я хорошо изображаю летучую мышь, овчарку и Ленина. Советский вождь ему особенно нравился. Ну а мне что? Лишь бы остальным было весело. За символическую плату в одну конфету мы с Убукуро показывали сказки собственного сочинения, а поскольку договориться заранее о репертуаре было невозможно, все наши выступления были полнейшей импровизацией. Ребята хохотали и катались по полу, девчонки вздыхали и мечтали о сказочных принцах или прекрасных злодеях, которым я отдавал свое предпочтение и свой вкрадчивый голос. Работало безотказно!

С началом недели произошло нечто особенное – у нас поселился новенький. Интересный малый оказался, нечего сказать. Как-то совершенно по-шпионски он присоседился к западной стене, поселившись на нижнем этаже двухъярусной кровати толстяка-ботаника с факультета естествознания. Странно, что остальные ходили вокруг и почти не замечали пришельца, в то время как я еще даже не успев проснуться толком, уже заметил его яркие одежды в нашем сером пристанище. Наскоро умывшись, я привел себя в порядок и направился знакомиться с гостем. Он лежал, развалившись на кровати, и подбрасывал в воздух небольшой кинжал.

Вот только как наладить с ним контакт? Он кажется довольно необычным типом. Может быть, он по-английски понимает? Или спросить сразу, в лоб? Как же будем с ним общаться? Я привалился спиной к стенке, не зная, как к нему подступиться.
- Спрашивай, чего мнешься. – Эта фраза, несомненно, исходила от необычного гостя.
Я опешил, но виду решил не подавать. Неважно как, но он завел со мной разговор, и глупо было бы упускать эту возможность.

- И как ты расхаживаешь вокруг с ножичком таким? Полиция не останавливает?
- Плевал я на нее, ага. Они все равно ничего не могут сделать.
- Это точно! – Мы усмехнулись, я поднял ладонь и назвался.
- Зови меня Гарзой. – Как-то по-будничному ответил гость. Ни капли энтузиазма в голосе, зато просто океан лени. Мне это импонировало. По примеру всех остальных, он решил обозначить свое присутствие и написать на листке бумаги свое имя. Чистой страницы он не нашел, но вставать не хотелось, Гарза просто оторвал со стены чей-то листок, перевернул его и нацарапал ножом латиницей «Garza». Гордо оглядел свою роспись и прикрепил к основанию своей кровати.
- Что это за имя такое? Не очень похоже на японское…
- Оно и не японское. И я не японец вовсе!
- Вот как… - Я почесал в затылке: - Стало быть, тоже гайдзин как я?
- Ну не совсем. Я с затерянного острова вблизи Окинавы.
Я совсем запутался.
- Что еще за затерянный остров?
- Ну, ваши и остальные его не видят, да и незачем. Там никто не живет в вашем понимании слова.
- Что значит, в «вашем понимании»?
- В людском. – Гарза опять стал подкидывать ножик в воздух.
- Я немного не понимаю…
- Ну вот ты – человек?
- Да.
- А я не совсем.

И то верно. Я только сейчас начал замечать, что и одеяние его отличается от привычных вещей, и кожа совсем не похожа на человеческую. Будто бы всего Гарзу сплели из бисера: лицо – из частичек нежно сиреневого цвета, глаза – из лиловых, губы – из темно-фиолетовых. Волосы причудливо сплетались с большим тюрбаном, с переднего края которого свисали бисерные косички наподобие траурной вуали на женских головных уборах. Гарза весь переливался и ловил редкие солнечные блики. Удивительно, что и зрачки в его глазах быстро меняли цвета.

- Вот оно что. – Я озадаченно отодвинулся от лица необычного гостя, думая, что смена ракурса поможет пролить свет на его происхождение.
- Это вряд ли. Никто с первого раза не въезжает, поэтому слушай сюда.
Я послушно придвинулся. Гарза развернул небольшой пергамент (довольно древний, если судить по виду), показал на картинки и начал объяснять веселым голосом.
- Давным-давно на затерянном острове потерпел крушение корабль, пассажиры почти все погибли. Оставшиеся выживали, как могли, в том числе кушали мертвечинку и другие экзотические дары моря.
- Но…
Гарза угрожающе помахал у меня перед носом своим кинжалом:
- Не перебивай! Теория эволюции – ничто, когда в дело вступают трупные яды, ил со дна океана и древние культы забытых народов. Как результат – мой вид выродился в то, чем я сейчас являюсь.

Гарза с гордостью прошелестел вуалью. В самом конце пергамента было несколько картинок, на которых были изображены стадии эволюции народа затерянного острова. Занятно: если на ранних стадиях из голов мужских и женских особей еще торчали рыбьи хвосты, а лица были пучеглазыми, то в самом конце располагался венец морского творения – «бисерные» существа, родственники Гарзы. Красивые татуировки белого цвета, покрывающие всю голову, яркие глаза с примесью рыбьего блеска, величественные четырехпалые конечности с перепонками и пышные одежды.

- Интересно?
- Более чем. Но здесь-то ты что делаешь?
- А мне просто скучно, ага. Не знаю, чем заняться.
- Работа есть?
- Неа…
- У меня тоже. Я вот тут договорился с Йори, она приходит к нам на этой неделе. Она обещала помочь.
- И мне сможет найти?
Я пожал плечами.
- Может и тебе сможет. Короче, узнаем в среду. А ты что умеешь делать?
Гарза задумался.
- Ну, рыбу ловить и воду искать пресную. Ну, мины подводные обезвреживать. Годится?
- Самое то! – Я поднял вверх большие пальцы. – А сейчас что будем делать?
- По пивку за знакомство?
- Эмм, у меня с деньгами не очень…
- Да брось ты, я угощаю. Пошли, тут одно местечко есть неплохое.

Гарза спрыгнул с кровати и пружинистым шагом направился к двери, по пути насвистывая «Там, где реки впадают в океаны» Томоюки Хасигавы. Я еще раз оглядел его с ног до головы, удивился причудам этой страны и направился вслед за моим новоприобретенным другом.

Лето было в самом разгаре.