- Ничтожный торгаш, у тебя не осталось  и мысли о том, что для победы приходится проливать кровь?! Что сделало с  тобой время! - молодой диакон покачал головой и зажег свечу.  Пламя зацепило фитиль, мгновение пульсировало, источая дрожащий свет, и погасло. - И что за свечи ты мне продал, старый мошенник!
Диакон медленно  прошелся  по келье и посмотрел  на часы. Без пяти минут полночь.  Он присвистнул и перевел взгляд на собеседника. За дубовым столом с достоинством восседал тучный мужчина средних лет с густой, но ухоженной бородой.  На нем был синий суконный сюртук и шапка из черного соболя.
- Свечи как свечи, - невозмутимо ответил купец, - у всех такие, и ты пользуйся.
Он одним глотком опорожнил большую кружку хмельного кваса и устремил на диакона поток пронзительного взгляда .
- Судя по тому как ты начал тебе опять нужны деньги. Что на этот раз? Дай я угадаю, новое масонское ложе. Так нынче развлекаются профессиональные сановники? – купец, погладив бороду, усмехнулся и вновь наполнил кружку. – Не думаю, что смогу в этом участвовать. После декабря царь каленым железом выжигает любые намеки на тайные общества. Повсюду рыскают ищейки Бенкердорфа. А в Петербурге говорят, что Бенкендорф сам масон.
Диакон возился с лампадой и не смотрел на купца.  В нем шла ожесточенная борьба: гнев и сомнение смущали рассудок, но неутомимая, годами закаленная воля заставляла продолжать начатое. Дело всей его жизни. Никогда не сдавайся, ничего не бойся, ни к чему не привыкай. Он знал, что молодых декабристов судили их старшие братья - руководители более засекреченные, которые собственно и спланировали путч. Поэтому выбор имен пяти казненных был не случаен, но символичен. И символ этот - пятиконечная масонская звезда  - был нацелен в революционное будущее России. А законная казнь в масонском плане превратилась в ритуальную жертву, к которой не имела никакого отношения судебная власть. 
Диакон посмотрел на святые образы и перекрестился.

44 года спустя

Два почтенных старца стояли на Соборной площади Симбирска.
- Куда прикажете, господа? – крикнул резво подъехавший извозчик.
- К дому инспектора народных училищ губернии, - прохрипел старик в рясе, - да поживей! – он закашлялся и его поддержал за локоть старый товарищ.
- На гнилой товар слепой купец! – сказал священник. Они расхохотались и с трудом забрались в повозку.
    Повозка покатила по Верхней Набережной в сторону Большой Саратовской. Нежное апрельское солнце ослепляло извозчика, он щурил глаза, улыбался и дышал полной грудью. Весна уже вступила в свои права и город  благоухал. Плодовые деревья щедро распускали почки, тут и там виднелись маленькие сложенные листья и соцветия крыжовника и черной смородины.
- Мир вашему дому, уважаемый Илья Николаевич! – приветствовал инспектора священник.
- Здравствуйте и добро пожаловать, господа! – хозяин энергичным жестом пригласил гостей в дом. - Вы как раз поспели к обеду. Прошу в столовую.
Знатно отобедав и распив графин водки, мужчины приступили к преферансу.
- Илья Николаевич, мы в сущности прибыли посмотреть на вашего малыша, - купец замялся и беспомощно взглянул на священника.
- На моего сына? Мальчонка только явился на свет божий… Боюсь Мария Александровна будет против. И чем же вызван такой интерес к его скромной персоне? – удивился Илья Николаевич.
- Это сложно объяснить, но малышу суждено изменить мир, - сказал священник, - в ХХ веке он создаст новую религию и пошатнет мировые устои. Но все это лишь модель, один из возможных вариантов развития истории.
Илья Николаевич молчал и перебирал одной рукой колоду карт. Столь неожиданный поворот давлел над ним в купе с социальным положением гостей. Один известный купец первой гильдии, другой - служитель Священного Синода. Люди уважаемые и могущественные. И оба безумцы?
- Мне просто нужно взглянуть на него, - священник, казалось, взмолился, - чтобы убедиться в правильности нашего выбора.
- Тогда мы откроем счета в германских банках, которые через несколько десятилетий будут использованы для нужд народа. В свою очередь, лично вам прямо сейчас мы готовы предложить пост статского советника, директора народных училищ Симбирской губернии, – заявил купец.
Они прошли в спальню где кормилица качала спящего малыша.
- Как вы его назвали? – прошептал священник.
- Вова. Вова Ульянов.