«Отличный клуб, особенно летом когда летняя площадка открыта, можно тусоваться внутри и снаружи. Персонал только очень часто забывает отдать сдачу и принести то, за что заплатили. А в общем, все неплохо. Кстати, фэйсконтрол Митя молодец, хороший парень. Всегда хорошо встречает клиентов, всегда на позитиве. Только хотелось бы, чтоб контингент был «почище».
Постоянный гость.



Не могу восстановить в памяти два момента:
1.    Азиата, который вырубил меня на выходе из клуба. Этот пропущенный в солнышко удар и глубокий нокаут. Очень знакомое лицо.
2.    Преследовавшую машину от которой мне удалось оторваться.
А теперь вот еще заметил, что мои кроссовки густо окрашены кровью.

- Извини, брат, - глупо улыбнулся я и протянул сторожу сотку. – Во сколько я приехал?
- Часов в пять. А в шесть приехали они, - сторож показал пальцем на бежавших к нам людей в камуфляжной форме. Молния, темнота.

Я очнулся в приемных покоях городской больницы. Затылок в теплой вязкой жидкости. Ощущение это мне знакомо – рассеченный  волосяной покров и густая венозная кровь. Руки в браслетах сведены за спиной. Автоматчик пристально смотрел на меня сверху бесцветными глазами.
- Фамилия, имя, отчество, год и место рождения, - безучастно прохрипел второй.
Я сообщил полные данные одноклассника и сделал вид, что отрубился.
Одноклассник ранее судим. Пусть пробьют по учетам и на время успокоятся. А вот пальцы мои есть в системе. И фото тоже.
Вошел молодой врач и внимательно осмотрел мою голову. Всем своим видом он демонстрировал, как измучен.
- Его нужно в операционную. Снимите наручники. Можете ждать за дверью.
Медбрат посадил меня на каталку и мы все вместе поднялись в лифте на второй этаж.
- Откуда у вас рана? – поинтересовался врач, заполняя журнал.
- Воин ударил автоматом.
Медбрат теплым влажным тампоном обмыл мне голову, распечатал одноразовый станок и побрил затылок. Затем сделал два укола в плечо и вышел.
Я оценивал обстановку. Что мы имеем? Вчера определенно свершилось какое-то похабное действо. Полная амнезия. Кроссовки, выкрашенные кровью. Чужой кровью… Задержание. Я пока не в камере, но операционную охраняют. Будут охранять и палату, если я здесь останусь. К тому времени мою личность уже установят. Второй этаж.
Врач уложил меня на операционный стол и запретил двигаться. Я услышал четыре щелчка, сопровождавшихся жгучей болью в затылке, - это был медицинский степлер вместо иглы и нитки. Готово.
    Что я мог вчера натворить? Как далеко мог завести меня мой антисоциальный настрой? Меня вырубили как отмороженного. Было бы неплохо выбраться отсюда без лишнего пиздежа и шума, и разобраться во всем с чувством, с толком, с расстановкой. А пока у меня только тяжелый сотряс, дикое похмелье и бычья доза обезболевающего внутримышечно, которое в купе с вчерашним алкоголем, похоже, дает обратный эффект.
Я ударил врача ребром ладони в область блуждающего нерва - он как-то удивленно мяукнул и обмяк. Быстро подхватив его, я аккуратно положил тело на кушетку. Извини, друг, через четверть часа будешь как огурец. А пока мне надо уходить.
    Я открыл окно и осмотрелся. Отличный вид. Повис на карнизе и спрыгнул.


Блядь, что за злобный азиат? Если мне не приснилось, падая, я услышал «оясуми насай». Японец! К тому же остроумный. Уж не второй ли кю это был?! И это его отработанное левое колено в солнечное сплетение… Предположение, что это был именно мой добрый друг переросло в уверенность.     
Я познакомился с ним на Окинаве, в подпольном казино Наха, где он работал вышибалой. Потом я увидел его на тренировках. Низкорослый, коренастый, как большинство окинавцев, второй кю был смелым бойцом. Дед его был карателем. Во время капитуляции их отряды штыками и мечами рубили головы мирным японцам, не желающим совершить самоубийство во славу императора. На Окинаве после высадки американского десанта в часы тяжелых рукопашных боев тысячи островитян прыгали со скал, взрывали себя гранатами и вспарывали животы. Женщины, не способные сами умертвить своих детей, менялись ими с соседками и убивали их и себя. Обо всем этом рассказывал мне второй кю в минуты, когда мы безудержно заливались японским виски. Мы сошлись характерами и проводили много времени вне тренировочного зала. Он поведал мне, что работал на местного теневика аля-якудза - по ночам вывозил дизельное топливо с американской военной базы на минизавод, разбавлял и реализовывал его по договорной цене местным предпринимателям.
Но зачем он здесь? И почему был вчера в клубе? Эти вопросы не давали мне покоя всю дорогу пока я ехал на рейсовом автобусе в соседний городишко к человеку, которому доверял и который гарантированно оставался вне контекста вчерашних событий. Костыль, человек, умеющий продать что угодно кому угодно, мой старый знакомый. У него я мог немного отдышаться и дать событиям пройти своим чередом без моего прямого участия.
Автобус беспрепятственно прошел все пункты ДПС и через четыре часа доставил меня в N-ск. Выйдя на автовокзале, я зашел в туалет и только там, взглянув в зеркало, обнаружил насколько дико выглядел. Небритое помятое лицо. Глаза, излучающие обратную сторону вчерашних удовольствий. Вне конкуренции был обритый, щедро смазанный зеленкой затылок, кожа, стянутая железными скобами, как у мертвеца, оживленного гальваническими токами. Такой вид как магнитом притянул бы первого же патрульного на моем пути. Я умыл лицо и вытер кроссовки. На хуй, следующий участок пути только на такси.

В десять вечера я уже величественно  восседал на троне (так Костыль называл унитаз) с ноутбуком на коленях и бороздил виртуальные пространства.  Никаких новостей об убийствах или серьезных потасовках. Подключил вещание MTV- какой-то нарколог объяснял причины зависимости детей Оззи Озборна от марихуаны:  «Когда в период  депрессии вы под кайфом все проблемы и страхи отступают…» Бог мой, что за хуйня! Курни травы в период  депрессии, безумец, и я посмотрю как отступят твои страхи! На хуй траву! Невольно вспомнилась очень драматичная история в бытность мою студентом, когда я, словив животную измену, под шквал аплодисментов бежал с лекции.

Обстановка в квартире Костыля являла собой протест против самого понятия гедонизма. Три пустых комнаты в хрущевской пятиэтажке. В квартире были надувная кровать, универсальный тренажер, судя по надписи, разработанный самим Джеки Чаном, кухонный стол, холодильник и электроплита. Больше ничего. Только кухня была похожа на химическую лабораторию с полками, таившими в себе огромное количество всевозможных стеклянных палочек и трубок, пластиковые шланги, шприцы, колбы и воронки, мерные стаканчики и весы. Костя умел синтезировать то, что нужно бомбистам и торчкам. Он знал все о галлюциногенах, ядах, различных пороховых смесях, коктейлях Молотова и напалмах. По этой причине я был первым посторонним человеком когда-либо переступавшим порог костылевой лаборатории. 

Продолжение следует…