- Ну и хули с того, что у него в порядке все сейчас? Девушка глупенькая там, должность в пиджаке, да… Я то помню то время, когда мы всей компанией собирались в карты играть в соседнем дворе, через парк. И когда скидывали весь мусор ему, “в догонку” как бы, за это, кстати, и стали называть его Чайником – прилипло на всю жизнь.. И прозвище это он подтверждал, как мог. Стояли мы как то втроем, обсуждали козлов из ЖЭКа, которые в очередной раз воду отключили:

Я: опять эти пидоры горячую вырубили, ну как так можно то?

Гоша: да вообще не говори, ни помыться толком, нихуя..

Чайник: как это отключили? А в чом же ятогда сегодня пельмени варил по вашему?

Мне кажется, что если даже на пенсии как нибудь встретимся все за рюмкой чая, он все равно останется тем самым Чайником, которому все карты скидывали. Как и дом, в котором он живет, не меняется вот уже с два десятка лет – как жили в нем старухи, Сталина помнящие, так и живут – если нужно попасть к нему, а телефона не знаешь, то стоять придется часа полтора – дверь, сука железная, без домофона как была, так и стоит.  Вот и он не меняется нихуя – одно слово “Чайник”. И вот, значит, в один из тех дней солнечных и ясных, на заре нашей юности, и случилось то, о чем припоминать будут всю жизнь. Проводили мы тогда время за игрой в дурака, на вылет. Ну и вылетел он, как обычно, после первого круга. Стоит, жмется, обидно ему, наверное, что так судьба в очередной раз распорядилась, да делать то нечего. Покурил еще к тому же, а все равно обратно в игру не берут. И вот значит подходит он ко мне и говорит нечеловеческим голосом, сдавленным каким то:
- Пойдем со мной сходим, Саня, до дома, надо мне очень…
- Никуда я не пойду, Миша – отвечаю Чайнику, я то не вылетел еще, мне играть и играть.
- Пойдем, сходим, очень прошу тебя, а то мне одному неохота идти..
И стоит, уговаривает меня. А хули тут толку уговаривать? Он оказывается срать захотел в такой неудобный момент, и как назло не соглашается никто проводить до дома – не телка ведь красивая все таки, зачем с ним ходить лишний раз? Минут двадцать уже прошло, а он все ноет, покраснел уже весь, на лбу испарина выступила. Вижу – плохо дело. И тут он опять:
- Пойдем, Саня, а?
- Ты, Чайник, мертвого заебешь, пошли, что с тобой делать то, - а самому уже интересно стало, чем там дело закончится.

И двинулись мы через парк к его дому. Идем, медленно так сперва, он немного прибавляет в скорости, а мне так в лом торопиться куда то, кричу в догонку:
- Миша, ты дверь в подъезд не закрывай, когда зайдешь, я поднимусь к тебена этаж. Хорошо?
- Что ты там говоришь? – он еще ходу прибавил и уже достаточно отдалился.
- Чайник, я говорю, когда зайдешь, дверь за собой не закрывай, хорошо?
- ЧТОООО?! – почти бежит уже. Видимо сильно захотелось вдруг ему, у меня несколько раз бывало такое, но только я уже у туалета задвижку отодвигал в такие моменты, ну или в кустах отсиживался. А ему до дома совсем чуть-чуть оставалось, буквально через дорогу перейти, ну и по двору еще.
- Бля, Миша, тебе говно уши заложило что ли? Дверь не закрывай!!!
- ЧТООООООО???... – ну, видимо совсем оглох чувак, думаю.
А он уже и не бежит даже, остановился. Подхожу я, значит, к нему неспеша:
- Чайник, бля, я говорю, ты когда в подъезд будешь заходить, дверь не закрывай, хорошо?
- Хорошо, но уже поздно… - и тут я почувствовал запашок свеженького, теплого говна. Обосрался он, пока бежал. Хорошо бы, если бы только я почувствовал. Как раз в этот момент из за угла дома выходит вся Мишина родня в сборе: мать, отец, старший брат и бабушка.