Сидя в оружейке я скидываю тяжелые зимние ботинки,- засовываю свои неподвижные ступни в сменные туфли (они кажутся теплыми). Блаженство такое, что закатываются глаза. Только что вернулся с «Пушкинского невралгического интерната», или попросту говоря,- «дурки». А посетить это удивительное место меня заставило очередное разбирательство по факту скоропостижной смерти опекаемого, - бедолага подавился хлебным мякишем во время утреннего приема пищи и умер от удушья.
Долго пробирались сквозь снежные равнины, подъезжая к основному корпусу больницы (если честно,- забытое Богом место). Заявляемся прямо во время послеобеденной прогулки больных, которые своим поведением больше напоминают лунатиков из старых фантастических фильмов. Все взрослые мужчины, как один, - острижены наголо и одеты в совершенно одинаковые военные бушлаты. Появление милицейской машины с прицепом вызывает у них бурное оживление. Толпа возбужденных мужчин облепивших ВАЗик,- заставляет всерьез волноваться. Помимо меня в салоне находятся: молодая девушка – суд. мед. эксперт, молодой следователь прокуратуры, с ним девушка – стажер и совсем зеленый парень, только что вернувшийся с армейки – он в качестве служебного водителя (за ним даже не успели закрепить оружие), пистолет, как и следовало ожидать, - только у меня одного. Все перечисленные выше должностные лица в гражданской одежде.

В толпе больных пытаюсь высмотреть санитаров, спустя какое-то время понимаю, что их нихуя нету, не знаю как вести себя в подобной ситуации,- вступать в рукопашную схватку с пациентами дурки никак не хочется (из гуманных соображений,- разумеется), автомобильный гудок их только веселит,- притягивая откуда-то из деревьев новые силы. Весь экипаж впадает в панику (судорожно пытаюсь вспомнить какую-то полезную информацию из «Закона о милиции», что-то вроде того, что огнестрельное оружие нельзя применять против  женщин, детей и больных…). Наконец на крыльце появляется массивная женщина в белом халате и, размахивая шваброй, словно революционным флагом,- за считанные секунды разгоняет всех возбудившихся.
Первым выхожу из машины, замечаю, что на крыльце появились два медбрата, визуально ничем не отличающихся от пациентов: такие же короткие стрижки, бездумные лица и спецодежда. Спешим к крыльцу, прокурорские и медик стараются не отступать от меня не на шаг (водитель схоронился в машине), но пациентам почему-то интересен я один, все они подходят ко мне в упор и деликатно протянув руку, заглядывают в лицо и говорят: Вячеслав вернулся, здравствуй Вячеслав! Почему именно Вячеслав и почему у каждого из них желтые руки до сих пор остается загадкой? Должно быть, их просто притягивала блестящая атрибутика моей формы?
Здороваясь с ними правой рукой, левую я старался держать на своей пистолетной кобуре и не от того, что бы я хотел перестрелять бедолаг, нет,- просто боялся, что они могут выхватить мой пистолет. Надо сказать, что во время контактов с больными заметил, что у всех у них до последнего,- добрые и жизнерадостные глаза и, это вне всяких сомнений меня немного успокоило...

Пока медик в столовой возилась с посиневшим трупом, что терпеливо лежал на древней потрескавшейся плитке (всовывая ему во все известные отверстия свои ужасные трубки и градусники), меня пригласили в один из процедурных кабинетов, где мы с прокурорским опросили персонал на предмет смерти опекаемого ими пациента. Несмотря на то, что атмосфера немного разрядилась, я все же велел дуболомам – санитарам ни на шаг не отходить от медика, и они покорно выполнили мое требование. Все время, что сидя за столом, я составлял свои бумаги,- невольно наблюдал за столпившимися в проходе больными: Смотрите, Вячеслав вернулся! – оживленно скандировали они, высунув из проема головы. Врачи, конечно же, старались разгонять возбудившихся, дабы не мешали, но одного по прозвищу Комарик выгнать так и не удалось.
Комарик был довольно молод, с длинным клювообразным носом, большими детскими глазами и очень тонкими чертами лица, на голове его была желтая с красными полосками лыжная шапочка и такого же цвета шарфик, по-детски повязанный на шее. Все это время Комарик упрямо и трогательно интересовался у медсестры: Не за ним ли приехали дяденьки на «машине с мигалкой»? Когда Комарик окончательно всех достал, медсестра ему строго сказала, что, да, мол, именно за тобой, быстро беги в палату и собирай свои вещи! Реакция была неожиданной: Комарик просто зарыдал и громко начал умолять, чтоб его никуда не забирали из «домика». Тут же откуда-то (словно ниндзя) появились санитары, которые вкололи возбудившемуся успокоительное у уволокли в незримую темень коридора.
Мы закончили свою работу, санитары погрузили мертвое тело в наш прицеп, стоя на крыльце, я задумчиво курил сигарету, мысли в форме стихов Егора Летова переполняли мою голову, было видно, что стажерка и следователь так же находились под сильными впечатлениями. Ко мне подошла девушка в белом халате и с очень знакомым лицом (я, безусловно,  ее где-то раньше видел, вот только не мог вспомнить, где?) и нерешительно протянула мне своими маленькими ручками «Талон-уведомление» (о принятом у нее же заявлении), где моим размашистым почерком было написано, что обращалась она ровно два месяца назад по факту кражи у нее «известным лицом» сотового телефона.
– Товарищ капитан, вы меня помните? – спросила она жалобным голоском.
Помню, как мы захуярили тот материал почтой в соседний райотдел, потому что преступление случилось на их территории оперативного обслуживания. Эта драматичная картина чуть не заставила меня разрыдаться прямо там, на крыльце! От осознания беспомощности системы мне хотелось материться и палить в воздух из  своего пистолета… Чем я мог ей помочь?.. Да, ничем!

Стоило мне запрыгнуть обратно в автомобиль, как пациенты вновь его облепили с любопытством изучая бортовые надписи и мигалки. Мы не спеша двинулись вперед, но те преградили нам путь и, размахивая руками, стали подпрыгивать на месте.
– Что им нужно? – задался вопросом прокурорский. Я почему-то сразу догадался, что им важно увидеть наши проблесковые маячки, естественное для детей желание, ну или для взрослых с детским пониманием мира,- фейерверки «машины с мигалкой» для Комарика, что должно быть, обколотый депрессантами, сейчас пускает  слюну в своей палате?..
– Сергей, включи мигалку. – велел я водителю, а сам, взяв в руку пульт,- весело попрощался с пациентами и строго велел им не шалить. 
Весь обратный путь я курил сигареты и размышлял о том, как должно быть счастливы больные в своем микромире, который любяще называют домиком? Да, конечно, условия содержания далеко не пятизвездочный отель, но как искренне светятся счастьям их глаза и как сильно переживал Комарик, что его кто-то может похитить из его сказочного теремка… Обитель блаженных? – почему-то шепотом прозвучало в моей голове. А еще я думал, что если окончательно ебанусь на службе, то мне есть куда заехать, у меня теперь даже есть новое имя (Вячеслав), имя на случай новой жизни…