Рефлексы и инстинкты медленно возвращались в раскалывающуюся от боли голову и затёкшее  тело.  У бля… Нихуя себе нахерачился – мелькнула первая мысль.  И почему я в предбаннике? Сложное слово предбанник само всплыло из подсознания Василия. И то, что он Василий - тоже вспомнилось, но с трудом. Вася перевернулся на живот и попытался подняться. Несмотря на то, что всё скрипело и болело, и штормило предбанник, ему  удалось встать на карачки и доползти до бревенчатой стены. Придал телу почти вертикальное положение, цепляясь за выпуклые бока брёвен. Взгляд сфокусировался на висящем, на стене зеркале. 
Подумалось – Блядь, ну и синева. Ну и хуепутало…  Подумалось и забылось. Из зеркала тупо пялилась бесформенная, небритая незнакомая фиолетовая морда.
«Барсик почеремыканный»  –  так называла его мать, когда он прибегал с улицы поцарапанный, наебнувшись с дерева или опухший от укусов соседских пчёл. Мать  умерла недавно. Неделю или может месяц назад, а может и год? Мысли о ней не вызвали в Васином мозгу особых эмоций.  Да и всё остальное не очень  его колебало.  В пульсирующем затылке – ТЮК-ТЮК-ТЮК – жила одна мысль. Надо похмелиться.  Вася даже не пытался вспомнить, где и с кем вчера бухал – бесполезно, ибо жизнь его давно состоит из перманентного похмельного синдрома.
В темноте, на ощупь, через двор Вася пробрался на мост и открыл дверь в сени.  Обхезанная мухами лампа в двадцать пять свечей, едва  освещала углы, чердачную лестницу и  дверь в прихожую.  Может, что дома осталось после вчерашнего? Но, что было вчера и что, после чего должно остаться, Вася вспомнить не мог.
Входная дверь, почему то была заперта изнутри.  Какого хуя? – подумал Вася, и начал барабанить кулаком по ободранному дерматину. «Эй, кто там? Открывай бля!  Бошку щас оторву!» - орал Василий.  Через минуту дверь отворилась, и в проёме нарисовался Абрек.
Абрек появился на посёлке года три назад. То ли еврей, то ли калмык. Хер его знает, в общем, какой национальности. Для Васи он был просто чурка по кличке Абрек.  Чёрный, смуглый, поросший мандяным волосом с головы до ног, с вечно выпученными наглыми глазами. Поначалу  Абрек, как и все чурбаны, что то, где то строил. Потом, каким-то волшебным образом приподнялся и завёл собственный свинарник. Везде так. Как подальше от мечети, так сразу и водка, и свинина становятся для мусульманина халяльным продуктом. Видимо за это и не любили Абрека  на посёлке, но на свинарник работать подряжались. И Вася там временами подрабатывал, за стакан водки.
- Что надо? – спросил Абрек.
- А ты, какого хуя тут? Похмелиться надо!  - Василий попытался отстранить Абрека и пройти в дом.
- Щас я похмелю тебя! – мощный удар в подбородок опрокинул Васю навзничь. Рефлексы и инстинкты вновь покинули Васино тело.

- Говорил я тебе, давай сразу его свиньям скормлю – проник в Васино сознание голос Абрека.
- Нельзя.  Документы на землю ещё не оформлены.  –  ответил женский голос. К тому же все документы на дом я заверяла – она потрясла пачкой бумаг - а мне лишние проблемы не нужны.

Вася приоткрыл глаз. Он узнал в женщине районную нотариусиху, у которой оформлял материнское наследство.

- Ну и что с этим пидаром делать?  Так в доме и держать? – возмутился Абрек. Сама дачу хотела.
- Таблетки у тебя остались ещё?  Которые, ты в водку мешал, когда  привозил дом оформлять? Вот и подкармливай, пока землю не подпишет. А там посмотрим, что с ним делать. Глянь, не сдох от удара?
- Да что ему будет? От водки быстрей околеет.  Ты  одевайся, а я его в чувство приведу.
- Эй, синева, вставай, давай – Абрек плеснул в Васино лицо ковш холодной воды и пнул ногой под зад.
-  Блядь! Что? – Вася сделал вид, что только, что очухался.
- Вставай. Похмелиться будешь?
- Буду...

Василий сгрёб в кучу  посреди зала старое тряпьё, книги и газеты. Абрек велел прибраться в доме, а за это обещал похмелить. Срач в доме был приличный. Барахла накопилось много.  Вася устало присел на табурет, закурил. Облегчённо выдохнул дым, оглядывая плоды трудов. Прибрался на славу.  Даже нашёл дорогую сердцу вещь, которую давно не мог найти. И эта вещь подняла его настроение.  Сделав несколько тяг, Василий бросил окурок в кучу.  Для верности запалил газеты с четырёх сторон. Затем подошёл к столу и налил себе полный стакан водяры, поднял на уровень груди. Глубоко вдохнул, приготовившись произнести тост. Окинул взглядом комнату и довольно ухмыльнулся. Дым уже стелился по полу, окутывая клубами лежащего Абрека с воткнутой в глаз вилкой. Весёлым огоньком разгорался договор купли-продажи, свёрнутый в трубочку и воткнутый в жопу нотариуса.

- Ну... С днём десантника! – Залпом выпил, выдохнул и шагнул за порог, прижимая к груди синего бархата дембельский альбом.