Шумно и торопливо проходит весна на Севере. Каждая веточка, каждая травинка стремится процвести поскорее, отдать все этому цветению. Скалы вдруг зеленеют от ожившего мха, огромные лиственницы одеваются хвоей, в долинах наливается янтарем брусника, полыхают рябиновым огнем сопки. За какую-нибудь неделю мир становится неузнаваемо-прекрасен.

Шумно и торопливо прошла свадьба молодого охотника Ёнко на красавице Еле. Род охотника был знатный, но разорившийся. Невеста он взял из бедной семьи: влюбился. Поставили молодым чум, и зажили они хорошо. На Елю все не могли налюбоваться: мало, что красавица – работящая. Все дела за полдня переделает, потом расшивает на заказ бисером халаты, мужу доход приносит.

Неожиданно и надолго воцаряется на Севере зима. Еще по-осеннему жаркий день, но вот появляется на небе легкое облачко, а к вечеру задувает метель. Ветра наметают снег в ущелья и утрамбовывают так, что для подъема в гору надо вырубать ступеньки топором. И до того голо, что охотник в лесу виден за версту. 

Неожиданно и надолго воцарилась беда в селении, где жили Ёнко и Еля. Пришла война. Селькупы убили большинство жителей, оленей и женщин угнали. По счастливой случайности охотник с женой остались живы: они гостили у родственников в соседнем стойбище. Возвращаться пришлось на пепелище.

Как-то Ёнко сказал жене:
– Не могу так больше! Здесь гибнет моя молодость, мои способности! А ведь я мог бы послужить князю, разбогатеть. Поеду, зовет меня князь в свое войско, собирается в поход на селькупов. 
– Останься, милый! – кинулась ему в ноги Еля. – Я буду вдвое больше работать, я все сделаю, чтобы ты был богатым!
– Нет, не держи меня! – оттолкнул ее охотник. – Я тебя ничем, не связываю, живи, как хочешь. Ты женщина красивая, любой возьмет тебя в жены. Если я выживу в походе, и мы победим, я вернусь. Но ты можешь не ждать, ведь Нга Вэско никому не дает ленту жизни заранее известной длины. 

Прошли годы. Много подвигов совершил Ёнко, много бесславных деяний легло на противоположную чашу весов его жизни. Боги устали поручаться за него перед Нга Вэско. Удача ему изменила. Чтобы поправить свои дела, он женился на дочке богатого оленевода. Но таким счастливым, как в годы жизни с Елей, он не был больше никогда. Ёнко начал понимать, что не в богатстве счастье, и все больше его тянуло вернуться. Воспоминания о любимой – ее тонком стане, нежном голосе, изящных манерах, душевном участии, мягкой улыбке – все больше преследовали его.
– Я дурак, у меня было мое главное сокровище, любовь моей жизни, а я это не ценил и потерял! – говорил он без стеснения своей новой жене, толстой, некрасивой и властной женщине.
– Ты опять напился! – кричала она. – Иди ступай к своему призраку. Твоя женушка, небось, и забыла давно о тебе, давно у нее другой муж.
– Это неправда, ты судишь по себе! – распалялся Ёнко, подливая себе вина. – Вот уйду от тебя, тогда посмотришь!

И однажды он осуществил свою угрозу. 

Снег уже затвердел и не проваливался. Мороз стоял такой, что плевок замерзал на лету. Было уже темно, когда Ёнко добрался до места, где он раньше жил. Кроме ритуальных камней, ничего не осталось от когда-то большого селения. Призрачный свет луны ложился на камни, на редкий лес, показывая все в особом виде. Это был другой, Нижний Мир. Ожившие тени шли по пятам, чтобы накинуться и утащить в царство мертвых. Мучительная горечь наполняла сердце: он вернулся на кладбище. Вдруг за большим валуном показался оранжевый треугольник чума. Это был их чум, и там горел огонь! Радость, изумление и страх попеременно отражались на его лице. Ее ли он там увидит, одну ли? Но увиденное опровергло все ожидания.
Внутри все было в идеальном порядке, будто он и не уходил. На огне жарилось мясо. В углу сидела Еля и вышивала бисером. Она радостно вскрикнула и бросилась к нему на шею.
– Ты давно вернулся из похода? Давай, я тебе помогу раздеться.
Она ничуть не изменилась: та же девичья стройность и крепость, то же красивое лицо без морщин, те же густые черные волосы без проблеска седины. 
– Сиди-сиди! Я сам. – Он крепко прижал ее к груди. – Да, давно. Очень давно. А ты осталась прежней. Все твои милые черты... Я не мог их забыть ни на секунду. 
Он наслаждался нежной олениной – так, как его жена, никто не готовил, – а по его щекам текли слезы. 
– Я так виноват перед тобой! Прости, прости если сможешь... Ты должна ненавидеть меня. 
– Не мучай себя! – сказала она испуганно. – Ты не должен страдать из-за меня. Я всегда чувствовала себя недостойной твоей любви.
– Это было так жестоко: бросить тебя одну, заставить страдать, подвергнуть опасностям...
– У тебя не было выхода! Почему я должна плохо к тебе относиться? Я каждый день приносила жертвы Нга Вэско, чтобы он не обрезал раньше срока ленту твоей жизни. 
– Я искуплю перед тобой все грехи! 
– Забудь о них! Ты все бросил ради меня, проделал такой долгий путь! Нет большего счастья, чем видеть тебя!
Она расстелила теплые шкуры.
– Столько всего произошло, пока тебя не было. За одну ночь всего и не расскажешь. Но ты, наверное, устал. Отдохни, милый.
– Но я не хочу спать...
– Я тоже... Я хочу обнимать тебя целую вечность.
– Мы каждую ночь растянем до вечности... 

С блаженной улыбкой Ёнко открыл глаза. И похолодел. Никакого огня не было. Он лежал на земле. Синий свет луны освещал полуразвалившийся каркас чума. Ветер задувал в дыры рваных шкур. Ёнко повернулся к жене и закричал от ужаса. В пустые глазницы черепа набился снег. Его рука, обнимавшая кости, пристыла к ним намертво. Пришлось рубить по ней топором. Без верхней одежды, истекая кровью, обезумев от страха и боли, он понесся прочь. 

Ёнко недолго бежал. Наутро его окоченевший труп нашли охотники.