Я работаю в ментовке.
В сложной должности мента.
Я сражаюсь с терроризмом.
Не жалея живота!
(Бахыт-кампот)

Школа милиции.

А воспитываца бы в хорошей, благополучной семье. Мама учительница музыки, с тёплыми руками, с запахом выпечки и лёгких духов, папа начальник цеха, серьезный, молчаливый, такой большой и всё знающий. Книги А. Рыбакова и пластинки Битлс, литовец Адамайтес и югослав Гойко Митич, лихо игравшие правильных мужиков, и братья Вайнеры. А чуть позже, уже перед поступлением, книги Стругацких, Керуака и Сэлинджера. И мерещились бы по ночам курсанту высшей школы МВД города Москвы под песню Высоцкого "значит нужные ты книги читал", стремительные погони на автомобилях марок ВАЗ и ГАЗ. И драки с применением табельного, колюще-режущего и элементов восточных единоборств. И загорелая блондинка на узкой улочке Парижа, жмущаяся... Стоп, не туда понесло. Неправильно. Не загорелая блондинка, а простая русская девушка с чудесными васильковыми глазами и русыми волосами, заплетенными в тугую косу. И лезут в голову прекрасные штампы. И шевелит добродушно усами товарищ подполковник, дружеско похлопывая по плечу. Молодец, мол, взяли наконец Косого.

А потом выпуск, и грязное отделение. И приходится как швейцару открывать/закрывать двери перед всякой мелкой бухой шелупонью. И получать маленькую зарплату, которую только на водку и хватает. И подбирать мучительно слова к протоколу, с удивлением обнаружив, что прекрасные штампы куда-то испарились вместе с парами вчерашнего. И кожей чувствовать как тебе шипят в спину: "Меееент":

А потом получить по ебалу детским совком (сплав стали и титана) от истеричной бабёнки, собирающейся заграницу в страну с твёрдой дойчмаркой. И лежать в реанимации, думая краем сознания, дадут или не дадут посмертно.

А пройти бы войну, пройти бы лишения (с). Пережить бы бомбежки далёкого южного города, когда в ночном небе феерическое шоу из летящих вверх и вниз ракет. А выскочить бы из окопа навстречу надвигающемуся чудовищу, штурмовому танку "Мамонт" на воздушной подушке. Пробежать эту тридцати метровку, первый раз в жизни про себя молясь, вспоминая неуклюжие слова молитвы чужому богу. И прикрепить на корпус бронированного чудовища, внутри которого сидят последние в мире фашисты, магнитную камулятивку. А потом, когда закончится бой, сидеть камуфлированной жопой на развороченной бетонной плите, пить тёплое, горьковатое трофейное пиво из жестянки, что было взято из перевёрнутого бронехода, смотреть уныло на небо и думать. Думать об идеалах добра и гуманизма, о море, лете и любви.

Думать, что там на родине мелкая шелупонь, наигравшись в свои дворовые игры поступает в школу милиции, чтобы обирать пьяных и пиздить дубинками подростков. Думать что звание истеричной бабёнки наверняка не меньше капитана ФСБ.

Зато хорошо, что не пришлось с мухобойкой за тараканами и клопами гонятся. Ведь не царское это дело с мухобойкой-то, за тараканами-то. Пусть бегают:

А вы каменты не стирать, вижу хуйня - говорю хуйня, свободу бля, да хули вы в свободе бы понимали…