- Глаша, каза ты сраная, пасматри еще вон ту каробку.
- Никитишна, я бля и так сматрю. Нихуя мы тут ни найдем, гаварила я на свалку итти надо. Хули ты в мусарке пад тарговым центрам найдешь? Одни каробке-хуёбке. – Толстая Никитишна паправила рваный в блевотине и дырах пухавик.
- Ну и иди на сваю свалку, там тебя цыгане хуями то метровыми поповыебут. Будешь вымахивацца тада, - отвечала Глаша, выварачивая ачередную каробку с гнелыми памидорами.
- Бля, Никитишна, пасматри.
- Что, апять в презарватив вляпалась? – ехидна спрасила толстая бамжиха.
- Нет же, дура ванючая, иди сматри сюда быстрее!
Два утамленных жизнью еблета удивленно сматрели на шевелящейся сверток в каробке, каторый весело балтал маленькими ножкаме. - Тваю мать, Глашка, глянь – ребенок, крошечный какой. Ну ка разверни ево пасматреть.
Глаша, наклонилась и неакуртна отвернула кусок прастыни.

- Хто блять включил свет, суки? – раздался недавольный голас.

- Никитишна, это ты сказала? – испуганно спросила Глаша.
- Не-а, не я, но я тоже слышала, - бамжихи удивленно повернулись друг к другу, а патом падазрительно уставилесь на розаващекава младенца, балтавшего ручкаме.
- Хули вылупелись, бляди памойные, курнуть есть че? – спросил тот.
- Нету, -  на афатмате атветила адна из бамжих, но тут же включила в мазгу первую передачу. – Пагади, Глаша, это ОН что-ле разговаривает?
- Заебали бля, какие же тупые бляди попалесь. Курнуть нету – тада можыт лысава пасмокчешь?
Бамжиха решила блестнуть праницательностью и абратилась к малышу с вапросам:
- Малец, это ты что-ле с нами гаваришь?
- Да иди ты нахуй, блядь тупарылая. С табой разгаваривать, что сабаку ебать. С вас блядей пользы, как с сиськи – малафьи, -  не унимался младенец.
- Глаша, падними ка ево. Пад ним наверное магнитафон. – смекнула бамжиха.
- Грабли убрали, ваничие сцуки – каму сказал! Нахуй идите – мандавошке сцаные! – заарал младенчег.
- Бля, Никитишна, да ну его нахуй – паднимать ево исчо. Давай ка вон с таво таксафона ментоф вызавем, а сами съебемся, а?
- Суки, бля! Каких Ментов? Вы что охуели, да? Я вам вызаву счас! Счаасс…ага. Вызаву. Бляяя…. – младенчег папытался перекатицца бокам, но все папытки упалзти упиралесь в предельно маладой возраст.  -  Уууу… бляди. Падстава, нахуй! И не събешся даже, - дасадна взвыл малыш, гладя вслед ухадящем к телефону бамжихам.

+++Спустя пол часа +++

- Грабли ат меня убрали, сцучке ментавские! Убрале, каму сказал. Бля….да заебете мертвава. Ну нахуя я Вам нужен? Сцуке, у нас свабодная страна. Хачу сиську сасу, хачу на мусарке валяюсь. Что за праизвол, бля? Я буду кричать, - атганял двух сатруднец ат себя малыш. – Памагитеее….Мусара беспредел тварят… Памагитеее…убиваююют.
- Да, не ори ты. Мы не из милиции, мы из отдела па делам несовершеннолетних, - пыталась взять ево на руки, гаварила маладая сатрудница в форме.
- Хяссе! Хули с этава? Хто тут несавершенналетний? Ты что-ле целка не ломаная, бля? Да мне нянечка лысава смактала, какой я тибе несовершеннолетний? Пусти, сцучка мусарская! 
- Наташа, на неси его сама..
- А что такое, тяжелый что-ли?
- Да не тяжелый он, просто вцепился в грудь мне больно и дергается как-то странно – голодный наверное, - сотрудница протянула Наташе сверток.
- Бляяя…. Заебали. Нахуя мне к Наташе? Она сцучка плоская,  ни сиськи ни письки. У тебя же третий размер, бля – мне нравицца. Пошла нахуй, - отбивался ат плоскай Наташи малыш, и пытался залесть паглубже в сиськи к маладой.

…………………….

- Куда вы меня бляди принесли? - пускал слюни младенчег.
- Это хороший приют, тебе здесь будет хорошо, маленький.
- Приют – хуйют. Заебали нахуй. Гавно тут у вас, а не приют. Хуже чем с бамжихаме на мусарке тусавацца. Сцукиии….пуститеее…
- Сейчас мы тебе поменяем пеленочки, свеженькое все выдадим, говорила сотрудница.
- Бля! Нихуя ни сагласен! Нитрогать нахуй! Я вас не прасил – и ни трогайте! Бляяяяя – не трогать сцуки, бляди, пидарасы! Нетрогать!!!!
- Ой как разорался, маленький. Наверное обкакался, - говорила сотрудница, разварачивая грязную малышовую простыню. – А это что такое? Наташа, посмотри – сверток какой-то.
- Бляди, суки! Спалили нахуй! Таак…не трогать маю шмаль. Сцуки, лишают честно нажитаво добра! Граааабят…. Бляди, суки, чмошницы обвафляные. Не трогать нахуй. Моё…Моё нахуй!!!

Ат такой несправедливости – забрать самым наглым образом любимую шмаль, черствое сердце тертого жизненными передрягами, не по годам развитого человека, настоящего Мужчины, тронула глубокая печаль. Глаза увлажнились и маленький падонак, впервые за весь день, - расплакался....


http://www.regnum.ru/news/893762.html