«Йа хуею, уважаемоя редакцыя! Пишет вам кошко из Йарославля» - заинтрегованный таким ночалом письма, ваш пакорный слуга отставил фсторону чяшку кофе, смахнул са стола пустые бутылке, перелажыл на падаконнег пианого каллегу, убрал шахматы фстол, надел для салиднасти спижжэные ф камандировке на децкуйу алимпеаду по математике маленькие ачьки с толстыме линзаме и углубилсо в чтение. После получясового напряжонного фтыкания в крик душы нищястного жывотного, йа прихуел аканчятельно, снял ачьки и наканец-то прачол. Чтож сказать, камрады – это полный ПИУ!*

Есть такая прафессия – кошег убивать. Ну и собачег там заодно, ахуефших енотоф, беспризорных олегатороф, взбесившыхсо аквариумных рыбог, варабьеф-камикадзе и прочих неформалоф гороцкой фауны. Вот, скажем, прорвало каналицатсыю в центре горада. Крики, вопли, вонь аццкая, фсе разбежались кто куда. И тут из падваротни вылазит грязный, каг копрофил ва время оргазма, енот-паласкун и с облехчением начинает умываццо и стирать свае пастельнае билье. Но не тут-та было блять. Из-за угла с ниумалимой жыстокастьйу высовываеццо дуло винтофки, краснайя точка аккуратна фиксируеццо на серой тушке и раздаеццо выстрел. Енот разлетаеццо на куски, разорванные фклочьйа простыни печяльно разлетайуццо по ветру. Следам за дулом увереннай пахоткой выруливает высокий человег в чорном кожаном плаще и солнцезащитныг ачьках, подбирает остатке енота за хвост и гаварит в мабильный телефон: «Фсе кончена. Танк, забирай миня атсюда!»

Премерна такие картины алкогольного бреда пранасились в мазгу упитого фсраку жывадера из Йарославского МУП «Спецафтохозяйство», мирно дрыхнущего за рулем сваиго газенвагена, па иронеи судьбы припаркованного около местной ветеринарной клинеки. Работу свайу он любил, но и жывотных тоже, а патаму регулярно наибенивалсо в пивнухах за упакой. Аднака сегодня серцэ его ниасилило вида цынично заебошенного йожега с яблоком на колючках, и он, глотая сльозы, ужралсо прямо с утра. Солнцэ нихуя не светило, тучи сгущались, выли ф кузаве недабитые сцобаки, в общем, фсе предвещало полную хуйню.

В это время к ветличебнице падашла женщино милавидного вида с любимой кошко на руках. У кошки наступил период хранического недаеба, жывотное жалобно выло, и нищясная пелотко решила принести ие к врачу, чтобы тот памог хоть чем-нибуть. Кошко знала, чем можэт памочь пахатливый Симен Сименыч и паэтаму выло и вырывалос фсе активнее и активнее. Эти вопли и разбудили нашэго пианого в сопли героя. Приподняф ебло и взлянуф мутным взлядом на картину у входа, он схватил ружьо и паспешыл пелотке на помащь. Ебануфшись из кабины ап асфальт и сделаф что-то пахожее на кувырок черес ебло, он бесстрашно залег в метре от пелотко и, фтыкая на хараводы нахальных котяр перед глазаме, грозно заорал: «Эй ты, усатае чмо, ану атпусти эту женсчино и йа абисчяю тибе безбалезненнуйу смерть!». Канечно жэ, наступила напряжонная паузо. Раздалсо выстрел.

Коратка всхлипнуф и схватившись за жывот, пелотка театральна уебалась в лужу еблом, бухой снайпер, шатаясь, пабедна паставил на тушку педаль и гордо абвел мутным взглядом акреснасти. Но в эта время кто-та астарожна падергал его за штанино. Абернувшись, он увидел двух ахуефших ментоф и заплаканное кошко, тыкайущее в него лапой. «Ах ты сцуко, так вас было двое!» - заорал жывадер и принялсо перезаряжать ружьо, но кароткий удар ментовской дубинкой па галаве наконец-то отрегулировал изображэние в его буркалах, и, не выдержаф такого пазора, наш герой плюхнулсо в обмарак рядом с жэртвой пад грустное чирикаье птичег. «Пес папутал!» - аригенально попыталсо отпиздеццо он фпаслецтвии на суде, бугага

* ПИУ - Пиздетс И Ужоснах (прим. афт.)
наша служба и опасна и трудна