Дело праисходит ф данный мамент ф славном атмароженом гораде Катькобурге. Некий мусчино слехка выпил па поваду наступления удачнава утра и папиздил четкой пошатываюсчейся пахоткой до афтобуса. Он акуратно пассал на афтобусной астанофке, стараясь не задивать хуем пасажироф и агаленных атмароженных желизяк канструкции. Сделаф фсе дела он фпехнулся ф чрево падьехафшева чуда савецкой афтапрамышлености, сел на сиденье и са скуки падзадремал.


Вроде хуйня и хуле аб этом песать? Ладно, он бы на астанофке каво-нибуть арасил, либо примерс хуем астанофке, как ужо песал ув. камрат д. Барменталь. Нет, какрас фсе было чинно, он даже не устраивал скандалоф, не бил нерастаропнава кандуктора в морду, не ругалсо со стандартной вредной утринней старушкой и не придлагал вадителю атвести фсех пасажироф ф бабруйск. Просто сел и прикинулся деталью нехитрава афтобуснава интерьера.


Первым неладное пачуфствавал кандуктор, кагда на канечной пасажир не вышел, а прадалжал спакойно сидеть, не фступая ф канфликты и фсей сваей позой выражая полную атрешонность ат бытавой мирской суеты и какбы насмехаясь ис пад нахлабученной на глаза шапки над брутальной бреннастью этава мира. Душа ево была уже далеко и атрывала намерок в очиредь к апостолу петру. Кандуктор, поняф што пасажир уже пересел на другой экспрес, срочна связалса са скорой помащчью и ментофкой.


Пака менты спорели друк с другом на чьем участке праизашло отделение астральнава тела ат беалагической абалочки пасажира, паследний прадалжал зайцем наматывать келаметры па радной блюменплац штрассэ. На крутых паваротах и тармажениях он валился на нихуя не падазреваюсчих клиентоф, чем вызывал среди них лехкие обмараки и преждивременые роды мортвых лечин. Саабразительный кандуктор зафиксиравал непаседливава пасажира с помащью швабры, паставиф оную в распор между жмором и кабиной вадителя. Ф таком виде он ездит до сих пор, пасажиры уже не шакируюца и даже ласкава празвали ево 'ванька, хуй фстанька'.

Четать фсем!