В бараках новых не было роялей,
Им штукатуры зал ни отвели.
Прибитая на стенке лишь гитара,
Без гулких дыр и басовой струны.

Неумещялись в тех «дворцах» рояли.
Мешали им печурки и столы,
И лаком «чёрной чайки» не сверкали,
Остатки чужеродной старины.

Уж лет с пяток я не бывал в бараках,
Ушло навек отечество моё.
Сараи, лошади, бездомные собаки.
Моё неполноценное житьё.

Барачная провалина России,
За городом ещё, вросла стеной,
Не разошлась, жива она поныне.
Став общей нам и разною судьбой.

Барачных окон хлипкая решётка,
С ветвистым коридором и крыльцом,
В отверстиях всё видящие тётки,
С одним на всех безрадостным лицом.

Нам в тех бараках сделать бы музеи.
Где в Крупскую играли во дворе.
Где мы Морзянку не по детски пели,
Где мяч кружил по гладкой голове.

В бараке не было брусщятого паркета,
Но счастье помещалось там вполне.
Уборная с очковым парапетом,
С житейским ароматом на жаре.

Двор с петухом и ждущей голубятней,
Завалинка на нижнем этаже.
Не будет ничего уже приятней
И кажется доступнее уже!