Нисмишно пра любовь,
Смишно пра гавно,
В нитленку- пра месть.

Контркультура, блять
   

1.Говно

  Общая кухня была угарна: в двух огромных кастрюлях-баках кипятилось бельё, смрадно варилась рыба, остальные конфорки, числом пять, просто горели «на полную», создавая удушливое тепло для коридора коммуналки.
-И такой он всегда грубый, неласковый, воин наш Сергий…  - Анастасия Ильинична поправила платок- А, было дело, напился водкой, выскочил в коридор (звучало коЛидор) с отвёрткой и орать стал, что если сейчас кто из комнаты своей выйдет, так отвёртку в глаз засадит. Страху натерпелись! Ты, Витенька, коли увидишь его пьяным, лучше в сторону отойди, не спорь с ним, ударить может…  А так он человек хороший, лампочки сам меняет в коЛидоре, денег за них не просит… Ну, чего? Побежал? Ну иди, иди, конфузливый мой…
  Он и так не стал бы перечить угрюмому военному из соседней комнаты.
Во-первых,  из-за природной стеснительности. Она была настолько сильна, что стала причиной его отчисления из института- Витенька буквально немел от мысли о публичном выступлении, не был допущен к сессии и отчислен. Из общаги его выгнали автоматически, родителей расстраивать не хотелось, как и ехать назад в деревню, и он снял эту комнатушку за слишком, пожалуй, большую сумму…
Во-вторых, однажды дожидаясь очереди в туалет, он стал невинной жертвой «воина»: тот, оправившись, вышел из туалета, и, глядя мимо Витеньки, продекламировал:

Нет лучше в мире опохмелья
Чем высрать пьяное говно.

  Потом дал болючего щелбана Вите и ушёл. 
Этого было достаточно, чтобы Витенька больше не появлялся в коридоре, когда по гнилым доскам пола раздавались тяжёлые шаги в армейских тапочках. А ещё- очень стыдно! Он невольно знал, когда военный в своей комнате, а когда нет. Об этом следует рассказать подробнее.
  Перегородки между комнатами в коммуналке были сделаны по принципу технологического минимализма, т.е. очень тонкими. Но это было только половиной беды. Отверстие под розетку в стене было сквозным, а кровати у Витеньки и у военного стояли как раз под ними, точнее под ней. Розетки, конечно, выходили в обе комнаты, но по сути это был маленький туннель в чужую жизнь, для конспирации прикрытый с обеих сторон тоненькими кружочками пластмассы. Сам Витя жизнь вёл тихую, подобающую его стеснительному характеру, и поэтому никак не выдавал своего присутствия. Розетка же служила ему добрую службу. Так как телевизора не было, он вечером слушал через неё новости, комментарии к футбольным матчам или надрывные диалоги телесериалов- в зависимости от того, кто смотрел телевизор, капитан или его жена- сорокалетняя неухоженная особь с испитым лицом и жёлтыми зубами. С приходом ночи  наступало то, что наступает у пьяного военного, находящегося в одном помещении с женщиной. Невнятные вздохи из-за стены вызывали естественную реакцию молодого мужского организма, не знавшего любви, но обо всём догадывающемся. Витя делал всё интуитивно, но верно- результаты своей деятельности он, краснея от стыда за себя, вытирал с пальцев листками ненужных теперь тетрадок. Не делать этого он не мог,  поэтому испытывал иррациональную виновность перед женой капитана - и тоже её избегал.


2. Любовь
 
  Всё произошло в тот вечер, когда военный в очередной раз вернулся из длительной командировки и устроил по этому поводу семейный праздник. Водки было выпито много (судя по громким речам о Путине, над которым капитан якобы совершал унизительные действия). Наступало время жены. Витенька приготовился. Точнее, к этому никак не приготовишься, он просто ждал скорой развязки, слушая диалог за стеной.

–Орудие к бою!
–Серёж, давай не будем, устаала я…
–Ты хочешь сказать, что капитан Российской Армии, приехав домой, не видевши жену…
–Ой, не начинай, не хочу я сегооня!
–Чего это ты вдруг не хочешь? Небось дала тут всем, теперь не хочешь?! А ну отвечай быстро, кто тут тебя ебал, пока меня не было?
–Да чиво ты завоодишься,  не была я ни с кем, вон у соседей спроси- дома сидела да на рабооту!
–Надя, я тебе по-человечески говорю- если хочешь пойти манду почесать- скажи, слова поперёк не будет, но только чтоб я знал! Понимаешь? Мне нахуй не надо потом о твоих похождениях от честных людей узнавать! Усекла? Ска-жи!
–Ооой так и вижу, Серёж, как мол я тебе «Я пошла ебаться» а ты мне попутного ветра желааешь! Не смешиил бы, не пустишь!
–Ты что, не веришь слову офицера?! А хочешь прям счас мужика- здесь, в моём присутствии, и я ни слова не скажу?!!
–Оой, не смеши…
–Студент из соседней комнаты подойдёт? А? Молоденького. Давай!
–А не слабоо! Давай! Посмоотрим что твоё слоово  значить!

  Витеньку обдало жаром. Самое страшное, что за стеной началось движение, кровать заскрипела, кто-то встал, забряцал ремнём, судя по звукам налил водки в стакан, цокая выпил. И жахнул его вдребезги об пол.  Через секунду три сильных удара сотрясли дверь полуобморочного Витеньки. Так как дверь он никогда не запирал- не было принято в деревне, та открылась, и в комнату зашёл по пояс голый военный.

–Ну что, салабон, давай познакомимся чтоль! – Сказал капитан и протянул руку– Сергей.

–В…Виктор.

(«Ой, надо ж прибраться, человек сейчас придёт– сказала ему в ухо розетка, зашаркав веником)

–Вот что, Витька– капитана шатнуло, но он ловко облокотился на холодильник– дело у меня к тебе есть. Пойдём ко мне, водочки хряпнем, я тебе всё и расскажу.

Витенька, приседая от ужаса, поплёлся за ним. Он даже пытался что-то возразить, что, мол, не могу или в этом духе, но капитан даже не услышал его лепетания. Плывущая перед глазами картинка соткалась в до краёв налитый стакан. Витенька выпил и поперхнулся- он не то чтобы никогда не пил целый стакан, он не пил вообще.

– Не ссы, Витёк, не обижу, чего такой зажатый, а? – капитан похлопал его по плечу. – Дело к тебе есть. Ты должен отъебать мою жену. Я тебе ничего за это не сделаю, только спасибо скажу. Сам буду я здесь, а чтоб ты не ссал, да и ты не ссала– он кивнул жене– я себя вот этими наручниками к батарее пристегну.

Капитан, бряцая наручниками, подошёл к батарее, пристегнулся, достал из кармана ключ и бросил его к ногам Витеньки. Сам же открыл зубами бутылку водки и стал глотать её из горлышка.

Жена капитана, до этого сидевшая на диване, проявив неожиданную прыть, завалила Витеньку на диван и стала стягивать с него штаны.

–Ооо, воот это хуииище! Виишь, капитан какой хуй-то должен быть!

Капитан ухмылялся, покуривая у батареи.

  Витенька, мало чего соображая, елозил по дряблому кожаному мешку, дышащему ему в лицо мерзкой смесью перегара и чего-то несвежего. Сначала долго не попадал, потом она помогла ему рукой и стала его первой женщиной. Которая немедля начала стонать. Громко. Даже слишком громко, царапая Вите спину и суча ногами.
В голове у Вити творилось что-то невообразимое– смесь ужаса, стыда, опьянения и нового, неизвестного ему ощущения, о котором он мечтал добрые пять из своих девятнадцати лет.

– Ты только смотри не кончи! А то потом сам растить чертей своих будешь! – по-своему подбадривал капитан.


3.Месть
 
  По правде говоря, Витенька уже успел кончить два раза: первый раз от перевозбуждения, а второй- от ужаса происходящего. Однако опьянение осетинским бальзамом давало свои плоды, и он продолжал неумелые фрикции.
  Третий раз он кончить не смог от лицезрения следующей картины: капитан, по-кошачьи тихо, на четвереньках, ползущий мимо кровати к выходу. Витеньке стало совсем дурно, и он остановился.

В следующую секунду капитан вскочил на ноги и сильнейшим ударом распахнул дверь, задев ей что-то явно тяжёлое. А именно– соседку Анастасию Ильиничну. Старушка, распластавшись, лежала навзничь напротив двери с разбитым лбом и странно булькала.

–Я говорил тебе, пизда старая, что глаз отвёрткой выбью?! А?!! Я тебе устрою тут реалити-шоу, блядь!

С этими словами капитан расстегнул штаны, сел и начал делать гадость прямо на голову несчастной старушки.

 
4.Осрамление
Когда Витенька пришёл в сознание, капитан уже входил в комнату. Витя, будучи воспитанным мальчиком, понимал, что загораживает проход соседу, и быстренько отполз, прислонившись к стене.
Капитан же, отдав Вите воинское приветствие, натянул одеяло на голову жены и несколько раз с размаху опустил на получившуюся конструкцию табуретку.

–Все бабы- суки! Да, Витёк? – капитан обернулся к нему, протягивая стакан водки.

Под Витенькой расплывалась позорная лужа.