Мир – гавно, счастья нет, люди – стадо!
Твой шаблон и привычная мерка.
Что тебе не позволило падать?
Я скажу: дети, кухня и церковь.

И когда этот мир разлетится,
А быть может, и вовсе протухнет –
Ничего, мы съедим даже пиццу,
Всё при нас: церковь, дети и кухня.

Но в «шесть-девять», излюбленной позе,
Карасями, попавшими в сети,
В тебе бьются поэзия с прозой –
Похуй всё: кухня, церковь и дети.

Как терпел я смиренно и долго –
Атеистом же Бог не управит ,
Евро к евро и к доллару доллар –
Накопил на развод я с отравой.

Ах, какой же прозрачный тот день был…
Всех счастливей я был бы на свете,
Но судья не взяла даже деньги;
Всё – жене: кухня, церковь и дети.

Эти послеразводные тайны…
Господа, мистер Холмс, доктор Ватсон!
Дедуктивность воняет фекально.
Не трудитесь. Ушёл поебаться.

Взятки бабы борзыми щенками,
В смысле, детками парят мне в ношу.
Очерствел я, но всё же не камень –
Я своих воспитаю, не брошу.