Кавер на вот это http://udaff.com/read/creo/130046/

--------------------------------------------------------------

  Рудольф, немолодой уже бюргер в типично офисном «костюме» джинсы+свитер и с уставшим лицом сидел на кожаном сидении Кёльнского метро и смотрел на окно, по которому текли слюни с зелёной соплёй. Стояла ранняя ночь и метро развозило офисный планктон по домам. За окном не было абсолютно ничего, пустая тьма, лишь изредка освещаемая фонарями тоннеля, до центра города было еще далеко.
  Но разглядывать соседей по вагону было неприятно, да и небезопасно, так как они все были чернокожими. В 2000-х годах процесс отолерастивания Германии окончательно зашел в закономерный тупик, уткнувшись в предел возможностей дозволенного и после десятилетия бурного развития законов и поблажек чёрным эмигрантам с одной стороны, и закономерных протестов коренных арийцев, которые также не привели ни к чему, с другой, появилась эта болезнь. Чёрная восточная напасть. Она была следствием синдрома вины Германии перед остальным человечеством. Поначалу впускали только турок. Потом основная масса людей в городе начинала становиться все темнее и темнее, становясь через полгода окончательно черной, потом темнели окраины, прилегающие к городу земли и через три года культурный европейский город выглядел уже как настоящий Марракеш.
  Выиграть время позволяло лишь полное многократное проливание крови, которое нужно было делать хотя бы раз в три месяца с момента обнаружения чёрных в районе. Этим занимались сознательные молодые немцы, хранившие в себе арийскую внешность и идеалы гитлер-югенда.  Сначала район шел на поправку, две недели жил абсолютно здоровым, и даже вновь проводил свои октоберфесты и голубые свадьбы, но все равно через четыре-пять месяцев турки вновь смелели и выползали на улицы; изнасилования немок повторялись снова. Фактически каждому черножопому требовалось 4 литра пива и одну немецкую незашитую письку раз в три дня. Конечно, некоторые фрау и сами были не против такого изнасилования, учитывая ситуацию с ахтунгом в стране, но такие объемы живой плоти, которые удовлетворили бы всех понаехавших уже и марокканцев и сирийцев реально отсутствовали. 

  Государство не могло обязать  все население регулярно давать наглым беженцам, многие отказывались, берегли расу, тем более кроме «черножопия» людей терзали и венерические болезни и лобковые вши. Поэтому многие черножопые сами искали себе секс и спонсоров, зачастую используя не совсем этичные методы.

    Рудольф все-таки глянул на своих соседей и увидел устремленные на него несколько пар глаз. Да, это были они, черные носы, как их звали шутливо здоровые белые люди, которых пока что было около 50 процентов всего населения Кёльна. Но глаза черного, угольного цвета смотрели на него далеко не приветливо. Оценивающе, будто бы прикидывая то количество денег, которое он может дать для них, естественно, если его как следует припугнуть. Потому они и плевали, отхаркивая, на окно с самым воинственным и угрожающим видом.
 
    Появились первые коробки домов. Рудольф, приехал в этот город недавно, сбежав от бывшего любовника и начальника в одном лице и специально устроился на безвредное офисное производство, чтобы дать своей заднице отдохнуть, сидя в мягком офисном кресле. Задница определённо заслужила этот отдых!
 
  Остановка, Рудольф с трудом протиснулся в двери, вдохнув несвежий полный гари и копоти городской воздух. Вместе с ним вышло несколько человек, из кривлявшихся в вагоне попутчиков, два из которых двинулись за ним по перрону. 
- Эй, миста! Херр бюргер!!,--  сипло окрикнул его один черножопый. – Можэш мнэ ашра евро дать?
- Хочешь стать нашим донором по-хорошему? Яалла, по-хорошему бистра давай любие деньги, иначе станешь калеченым человеком. (их немецкий, как и у всех приезжих был страшным жаргоном из английского, немецкого, и арабских наречий)

  Рудольф знал таких людей. Они жили в центре города, и зачастую сами ездили по окраинам и искали себе жертв, иногда наиболее наглые нападали в одиночку, и молча выхватывали у местных из рук телефоны, барсетки и прочие ценности. Женщин к тому же насиловали, избивали. Но чаще собирали банды для таких вот поисков. Конечно официальная власть пока что не разрешала такого беззакония на улицах страны, но и толком не решала проблему. Предлагала черножопым заменители женщин, сделанные из поролона и бутылок, талоны на еду и даже в некоторых городах талоны на посещение немецких борделей! В некоторых землях им давали пособия и даже подселяли в дома к коренным семьям. Эти меры которые хоть и оттягивали исламизацию, но не останавливали муки простых немцев и прогрессирующее почернение нации.
 
  Он видел таких людей, абсолютно черные, безмозглые, корчащиеся в ужимках, всегда с косяком марихуаны в руке, они смотрели горящими глазами на белых людей, от которых им были нужны только деньги, драгоценности и ничего больше. 

  - Эй, так щито? -- Снова окликнули его. Разговаривать и отказываться было бесполезно, они стояли на своем до последнего, видя, что «клиент» идет на контакт. Рудольф в ответ только завопил «на помощь» и побежал к своему подъезду, в надежде что старенький замок подъезда дома не пустит назойливых черножопых вслед за ним.

  Добравшись до квартиры и переведя дух, он увидел, что черножопые ходят теперь вокруг его дома и близлежащих домов и пытаются заговорить с проходящими мимо пухлыми блондинистыми немками.
Потом он поужинал и вышел в сеть. Как всегда, на почту пришло большое количество писем с разными абсурдными предложениями, которые могли сделать ему тупые и серые госорганы. Вроде подселить к себе черножопого нигера на постоянной основе. Или отчислять по 150 евро из зарплаты ежемесячно в пользу Фонда Защиты Беженцев, и прочая и прочая... Рудольф обхватил тяжёлую голову руками и вспомнил каково это было раньше--  жить в свое удовольствие.
  
  В новостях шел стандартный набор, новые научные открытия, снегопады, уличные протесты, в общем малоинтереснаялабуда (на немецком это слово выглядит ещё длинней, в 29 букв). Пресса сознательно замалчивала основную проблему, но Рудольф знал, что в Рождество а затем и в Новый Год всю страну потрясла настоящая лавина сексуальных преступлений, избиений и грабежей. Также в его районе были случаи нападений на людей, их просто убивали и забирали всё ценное, даже раздевали догола. А почтенную фрау фон Хаммерсмарк из дома напротив натурально изнасиловали двое молодых атлетичных африканцев! Впрочем, она не жаловалась и наоборот, порозовев, стала появляться у дома почаще и нарядно одетой. В общем, как всегда лучше закрыть глаза и представить что все хорошо и так будет и дальше. 

  Единственный в неделю выходной начался предсказуемо с визита случайного друга, Венсана, который жил рядом в общежитии для бедных иностранных студентов. И, не смотря на известную всем взаимоненависть французов и немцев, Венсан стремился побыть в тишине рядом с индивидуальным душем и туалетом, а также с ушами, открытыми для излияния множества мыслей и планов, каковые имелись у респектабельного Рудольфа. Идти было абсолютно некуда, поэтому глядя на слои смога висящие за окном, друзья просто болтали абсолютно о пустопорожнем -  бабы, появившаяся возможность купить дешевую выпивку, обсуждение скотского начальства и тому подобное. Потом начали пить Stella Artois, принесенное Венсаном, и Рудольфа как то уж очень быстро разобрало к обеду. Слушая бесконечные разговоры друга о необходимости покупки квартиры, о нужде жениться,о больших перспективах в соседнем городе и т.д., Рудольф с удивлением понял что он просто отключается, и съезжает на диване набок, беспомощно наблюдая как Венсан снова глотает какие то таблетки и нажимает кнопку на интеркоме..
 
  Он открыл глаза, над ним стояли чернолицые. Они передавали Венсану пачки денег. Бывший друг с абсолютно счастливым лицом подошел к Рудольфу. Всё же, давняя ненависть работала как и всегда. И Венсан мстительно процедил: 
- Представь себе! Я уезжаю далеко отсюда к морю! В Ниццу! Мне дали денег, и я начинаю новую жизнь и voila!  Прости меня, Рудольф, но у меня не было другого выхода. Я должен вернуться во Францию, а то тут уже совсем стрёмно, у нас там и то не так. И у тебя все будет хорошо, местами...

  На этом один из черножопых пнул в лицо Рудольфа и свет окончательно потух.
Вы же знаете что такое сны? Иногда они приятны, иногда пугающи. Но самый страшный сон это в котором ты понимаешь что твоя страна на тебя и твои права насрала, но никак не можешь проснуться. Хочешь окрыть глаза и снова и снова проваливаешься во тьму. Кричишь сквозь зубы и снова засыпаешь. Так вот, наконец-то Рудольфу удалось окончательно проснуться и он закричал уже по-настоящему от радости и одновременно от ужаса.. Он лежал на довольно странном сооружении, затянутый с головы до ног грубой металлической сеткой, которая не позволяла совершать ни малейших движений. Поверхность на которой он лежал была, судя по ощущениям, ребристая и деревянная, фактически, как понял Рудольф, это была разделочная доска.
 
  Прошло очень много времени. Постепенно Рудольф начал понимать, что он находится в довольно таки большой комнате, судя по потолку который он таки видел. Горел мерцающий таки тусклый свет и пахло спиртом и таки мясом. Он понял, что это операционная или таки пыточная, нелегальная фабрика мяса, куда он попал. Он забывался сном, снова приходил в себя, и таки мучительно кричал, звал кого-то, но все было-таки тщетно.

  Наконец он услышал что хлопнули двери, пахнуло лекарствами. Мерзкий голос произнес, – «Пора тебья начать» и затем ещё непонятные слова. И в рот с силой воткнули кляп, а затем Рудольф почувствовал что его ноги пилят! Боли не было, только густой туман. И нехорошее вжиканье ножовки по кости. Никто не заботился о дезинфекции, но анестезия явно была. Иначе Рудольф уже умер бы от болевого шока. Пока же он лишь бессильно мычал и в ужасе вращал глазами. Своих палачей он не видел но слышал как кто-то из них произнёс «шаурма карашё» и затем ещё слова на арабско-французском. Потом Рудольфа снова обмыли  водой, и оставили на столе одного.

  Бедный Рудольф лежал и с ужасом вспоминал повсеместные турецкие и прочие мясные ларьки. Их всегда без исключений содержал человек с востока. В них всегда были шницели, шаверма, колбасы.. Рудольф с содроганием вспомнил как часто он и сам по пути с работы ел в этих забегаловках. После этого осознания его стало тошнить. Рудольф блевал, лежа на спине привязанный к столу, вся вонючая масса заливала его лицо, глаза, шею. В страшном приступе кашля он прочистил горло и всё же смог вздохнуть, затем потерял сознание. Несчастный очнулся когда ему снова пилили ноги, ещё выше. Через ещё день ноги оттяпали уже до бедра и начали кромсать руки.

  И вот, уже даже не внезапно Рудольфа, точнее то что осталось от него, перегрузили на каталку и куда то повезли по таким же серым коридорам со множеством дверей. Его голова безвольно склоненная вправо безразлично наблюдала мелькающие двери, какие то плакаты, иногда до него доносились резкие гортанные слова людей, толкающих каталку, на странном, незнакомом языке со множеством необычных звуков.

  Наконец его вывезли под открытое небо, грубо скинули на землю и оставили одного под тихим и теплым дождем. Он корчился в земле как червь, его абсолютно белая кожа со следами множества порезов стала практически черной от налипшей грязи и песка. Он дышал и дышал, инстинктивно облизывал влагу с губ, пробовал двигать руками и ногами, испытывая при этом фантомные боли. Дождь кончился, наступила ночь вокруг Рудольфа роились ночные насекомые, задул теплый ветер, зашумела листва на деревьях…
На рассвете он очнулся от звука голосов.Над ним склонилось несколько чёрных человек. Между собой они разговаривали по-арабски 
- Эй ты!--  Сиплым голосом сказал один из них.--  Ты жертва мьясной индустрии Ахмеда, хехе! С тебья типерь и взять нечево! Эээ!! Да него зубы золотые!! Годный старик!
  Нигер пророкотал что-то на арабском и двое парней быстро выбили зубы Рудольфа и забрали их. Чёрный присел около Рудольфа, заглянул ему в лицо и пробурчал: «У меня все, старик. Задай вопросы своему правительству или уже самому Гитлеру в преисподней, ты понял?»


Орфография и пунктуация оригинала исправленЫ.