Здрасьте вы мои дорогие, дорогие, дорогие, дорогие! Седня наш элитарный клуб «ПТУ из Провинции» посвятит свою передачу очередному столпу КК, чья слава пробилась к нам сквозь века. Если вы следите за нашими выпусками, вы уже могли оценить по достоинству жизненный путь таких мастодонтов контркультурного движения как «собачий философ» Диоген ( http://www.udaff.com/archive/ist/64554.html ) и сумасшедший дервиш-пьянь Омар Хайам ( http://www.udaff.com/archive/ist/64735.html )



Сегодня же мы вернемся в родные так сказать пенаты (не орехи, дорогие вы мои дорогие, дорогие) и посвятим сей опус творческому пути первого русского «срамного» поэта Ивана Семеновича Баркова (1732-1768), личности в той же степени великой в коей степени и таинственной. Таинственен Барков в первую очередь из-за того, что знаем мы о нем не много, хотя вроде и жил не так далеко, да и не тысячелетиями  а лишь жалкой парой жалких веков с гаком (нехилым таким гаком) наш с ним разрыв меряется. Однако же, как и любого культового исторического персонажа, обросшего толстым слоем легенд, сведения о жизни Баркова дошедшие до нас ровно на 50% правда ровно на 50% пиздеж, провокация и деза. Решать где есть правда, а где кривда я предлагаю вам самим, уважаемые фтыкатели, ибо кабы сам знал прикуп, то как вы понимаете жил бы в Сочи, а не в  Ростове-на-Дону.

Итак, в чем за основная заслуга Баркова перед КэКэ движением, о которой сам барков при жизни разумеется и не подозревал? Он написал «Луку Мудищева». Хотя нет, блять, это уж больно в лоб, простите дорогие вы мои дорогие, дорогие, вырвалось. Насчет «Луки Мудищева» кстати вопрос спорный, авторство Баркова в данном случае вызывает сильные сомнения тупо из-за исторических и языковых несостыковок. Впрочем могли и «дорабатывать-каверить» уже написанную весчь после смерти поэта, хотя хер поймешь, хер поймешь. Что? Я слышу голоса в зале, что дескать кто-то не читал Луку Мудищева? Вон из зала, суки дранные, проклятые неучи, с глаз долой, всем вбивать в поисковик «Лука Мудищев» и просвещаться классикой.

О чем бдишь мы? Ах да, об исторических заслугах. Ну дык вот, Иван Семенович первый русский человек с высшим образованием, который писал матерные вирши, чем и обрел свое законное место в истории. До него все хоть каплю образованные были сплошь воцерквленные без меры и удержу. Матерная лирика до Баркова была уделом исключительно народным, то бишь скоморошьим (которых Церковь душила всеми силами), кабацким (куда Церковь не лезла, боясь замараться), лубошным (Церковь могла и не знать об этих милых проделках простого народа) да отчасти юродивым (Церковь юродивых терпела, хотя и через силу).

А потом пришел Барков и понеслося. Не было бы Баркова, не было бы и Пушкинских «срамных» поклепов на царя («Ты свой жирный афедрон подтираешь коленкором» (с) и прочая) да матерных сказок. Не будь Баркова, не было бы возможно Есенина и скажем Бродского в том виде, в котором они нам известен. Не будь Баркова не было бы коллективного псевдонима хуяторов разных веков и эпох «Лука Мудищев». Не было бы удафкомовской (и прочей КэКэ) плеяды разномастных поэтов, наконец. То есть все конечно было бы, но Барков был первым и за это ему почет и уважуха безмерная. Даже термин «барковщина», то есть просто тупо «матерная лирика» в литературоведении закрепился крепко.

Одни филолохи презрительно морщат нос (типа «Фууууу, блянах! Гаааадость!»), другие обожают «барковщину» всех мастей и всячески способствуют ее развитию, сами пополняя ряды матерных поэтов (типа «Охуеннно охуенски, мы тоже так хотим!»). Примеры столбиков, в подавляющем большинстве, разумеется, неизданных при жизни поэта, но все равно ушедших что называется «в народ», вы сможете заценить в конце нашей передачи.

Теперь пара слов о жизненном пути поэта. Сын питерского священника (по другим версиям урожденный дворянин), получил духовное образование, но годкам где-то к шестнадцати сам пришел к Ломоносову и говорит: «Дядя Михайло! Я, бля буду, хочу образованным стать, возьмешь меня учится в Академию?» и давай на латыни шпарить. Ломоносов таланту всегда дорогу давал (сам из таких вот самопробившихся был, так что понимал все тяготы) и конечно юному Ивану Семеновичу учится дозволил, да еще и личную рекомендацию написал, типа далеко пойдет малец. Молодым везде у нас дорога типа.

Получив высшее образование (опять таки, как и в случае с Хайамом, высшее образование того времени, это не наше сегодняшнее не пойми что и с боку бантик) Барков начал вести вроде как двойную литературную жизнь. Унылую, печатную, никому кроме специалистов седня нахуй не нужную «печатную часть» составляли переводы с греческого и латыни весьма высоко отмечаемые (ну а хули, сам то поэт был), переписыанные писульки всякие, даже несколько нормальных таких, вполне укладывающихся в канон од (например на вхождение на престол Петра III) и маленькие научные работы в основном по истории России.

Непечатная часть запала народу (и даже изучающим историю литературы специалистам) в душу куда глубже. Барков был по свидетельствам современников знатная пьянь, ебарь и жывотное, хотя и умное, талантливое сука существо. Никакие извращения не практиковал и не славил (это к вечному вопросу об ахтунге), матерился просто точно и метко и называл все вещи своими именами, что классические классицисты от Ломоносова до Сумарокова разумеется не могли себе позволить. Главные герои всего непечатного творчества Ивана Семеновича разумеется ХУЙ и ПИЗДА. Народу нравилось. Уже стока веков прошло, а популярность ХУЯ и ПИЗДЫ в народе ничуть не убавилась (см. один из девизов сего ресурса).

Популярности матерные произведения Баркова пользовались не тока у народа, но и у власть имущих. Дворяне и прочая научно-культурная элита передавала из рук в руки самолично написанные столбики, прям как «Горе от ума» попозже или там «Мастера и Маргариту» еще позже. Дабы заценить силу поэтического таланта Баркова ниже приводятся некие из его столбиков (предположительно его, как вы понимаете уверенности у нас никакой), дошедшие до нас, причем взяты разумеется наиболее легкие для восприятия. «Оду Пизде» или «Оду Хую» если приводить в качестве примера заебались бы вы мои дорогие, дорогие, дорогие, дорогие, сквозь язык того времени продираться. Здеся перемешаны его же произведения с каверами всякими и подражаниями, ну а хуле, усе одно «барковщина».


Про «Ебану мать»

Ебена мать, - кричат, когда штурмуют,
- Ебена мать, - кричит тот, кого бьют,
- Ебена мать, - кричат, когда рожают,
- Ебена мать, - кричат, когда ебут,
"Ебена мать" под русскою короной,
"Ебеной матерью" зовут и Агафона,
Хоть знают все, что фоньку не ебут,
Но все ж "ебеной матерью" зовут.
"Ебена мать" - для русского народа,
Что мясо в щах, что масло в каше,
С ней наша жизнь намного веселей,
И сказанное краше.

Колыбельная

Спи мой хуй толстоголовый,
Баюшки - баю.
Я тебе, семивершковый,
Песенку спою.
Стал расти ты понемногу
И возрос, друг мой,
Толщиной в телячью ногу,
В семь вершков длиной.
Помнишь ли, как раз попутал
Нас Лукавый бес ?
Ты моей кухарке домне
В задницу залез.
Помнишь ли, как та кричала,
Во всю мощь свою,
И недели три дристала
Баюшки - баю.
Жизнь прошла, как пролетела,
В ебле и блядстве.
И теперь сижу без дела
В горе и тоске.
Плешь моя, да ты ли это ?
Как ты из'еблась.
Из малинового цвета
В синий облеклась.
Вы, мудье, краса природы,
Вас не узнаю...
Эх, прошли былые годы.
Баюшки - баю.
Вот умру, тебя отрежут
В Питер отвезут.
Там в Кунст-камеру поставят,
Чудом назовут.
И посмотрит люд столичный
На всю мощь твою,
Экий, - скажут, -хуй приличный.
Баюшки - баю.

Исповедь

- Отец духовный, с покаяньем
Я прийти к тебе спешу.
С чистым, искренним признаньем
Я о помощи прошу.
- Кайся, кайся, дочь моя,
Не скрывай, не унывай,
Рад я дочери помочь.
- От младенчества не знала,
Что есть хитрость и обман:
Раз с мужчиною гуляла
Он меня завел в чулан.
- Ай да славный молодец.
Кайся, расскажи конец.
К худу он не приведет:
Что-то тут произойдет.
- Катя, ангел, он сказал,-
Я в любви тебе клянусь,-
Что-то твердое совал
Я сейчас еще боюсь.
- Кайся дальше, не робей,
Кайся, кайся поскорей.
Будь в надежде на прощенье
Расскажи про приключенье.
- Что-то в ноги мне совал,
Длинно, твердо, горячо,
И, прижавши, целовал
Меня в правое плечо.
- В тоже время как ножом,
Между ног мне саданул,
Что-то твердое воткнул
Полилася кровь ручьем.
- Кайся, кайся, честь и слава
Вот примерная забава.
Ай да славный молодец.
Расскажи теперь конец.
- Он немного подержал,
Хотел что-то мне сказать,
А сам сильно так дрожал,
Я хотела убежать.
- Вот, в чем дело состоит,
Как бежать, когда стоит ?
Ты просящим помогай:
Чего просят, то давай.
- Он меня схватил насильно,
На солому уложил,
Целовал меня умильно
И подол заворотил.
- Ай да славный молодец,
Кайся, расскажи конец.
К худу он не приведет
Что потом произойдет ?
- Потом ноги раздвигал,
Лег нахально на меня,
Что-то промеж ног совал,
Я не помнила себя.
- Ну, что дальше ? поскорей.
Кайся, кайся не робей.
Я и сам уже дрожу,
Будто на тебе лежу.
Кайся, кайся, браво, браво,
Кайся, кайся, честь и слава.
Ах, в каком я наслажденье,
Что имела ты терпенье.
- Сердце к сердцу, губы вместе.
Целовалися мы с ним
Он водил туда раз двести
Чем-то твердым и большим.
- Ай да славный молодец.
Кайся, расскажи конец.
Это опытный детина
Знал где скрытая святыня.
- Мы немного полежали...
Вдруг застала меня мать,
Мы с ним оба задрожали,
А она меня ругать.
- Ах, хрычевка, старый пес,
Зачем пес ее принес ?
Он немного отдохнул бы
Да разок еще воткнул бы.

Про Прова Кузьмича

Пров Кузмич был малый видный,
В зрелом возрасте, солидный,
Остроумен и речист,
Только на хуй был нечист.
Еб с от'явленным искусством,
С расстановкой, с толком, с чувством,
И как дамский кавалер,
На особенный манер.
Он сперва пизду погладит,
А потом на хуй приладит,
Нежно ткнет он, извинясь
И ебет не торопясь.
Он не брезговал интригой,
Ни с кухаркой, ни с портнихой,
Но немало светских дам
Привлекал к своим мудям.
Раз решили дамы хором
Так за чайным разговором:
- Пров Кузмич, герой-мужчина,
С ним не ебля, а малина.
Раз в осенний длинный вечер
Натянувши плед на плечи
Взяв лимону, коньяку
Ближе сел он к огоньку.
Вечер проходил шикарно
Ароматный дым сигарный
Отвлекал его мечты
От житейской суеты.
Вдруг с опухшей пьяной рожей
Появился из прихожей
Его заспанный лакей
Старикашка патрикей.
- Что тебе, хрен старый надо ?
Пров спросил его с досадой.
На полученный вопрос
Пробурчал он: "вам письмо-с".
- Милый Пров, - письмо гласило, -
Всю неделю я грустила.
Под конец вся извелась,
От того, что не еблась.
Если ты, блядун, обманешь,
К своей дуне не заглянешь,
То, поверь мне, не совру,
Дам я кучеру Петру.
Приезжай ко мне, мой милый,
Насладиться твоей силой -
Ебли страстно жажду я,
В плешь целую, вся твоя.
Пров Кузмич тут прифрантился,
Красоту навел, побрился,
Закрутивши ус в кольцо,
Важно вышел на крыльцо.
- Эй, ебена мать, возница, -
Гаркнул он, и колесница,
Подняв пыль на мостовой
Понесла его стрелой.
Он у ней, она в постели
И на нежном ее теле
Между двух изящных ног
Оттеняется пушок.
Пров Кузмич развеселился,
Ближе к боку привалился,
Начал к делу приставать,
За пизду ее хватать.
Тут, о ужас, хуй обмяк.
Скисла, сморщилась залупа.
Яйца, нечего пощупать.
В общем, дрянь, а не елдак.
Пров Кузмич мой загрустил.
С горя аж слезу пустил,
В хуй совсем уже не веря,
Он поплелся молча к двери.
- Что ты, мой миленок, Пров ?
Али хуем не здоров ?
- Эх, Дуняш, беда пришла:
Отъеблась моя елда.

Мораль:

Ты худой или дородный,
Помни: с дамой благородной
Не ложись ее ебать,
Раз не может хуй стоять.

Про Петра III большого любителя заменять кнуты, на меры убеждения

Премудрых дел твоих начало
Надежду россам подает
Что через жопу доходило
Впредь через голову дойдет

Про Емельяна Пугачева (он же «Амператор Петр III»)

Мохнаткой Катькиной прельщенный
Злодей Орлов кинжал занес,
Но жив помазанник остался.
Его сонм ангелов унес

Про манифест Петра III «О борьбе с воронами»

Какой такой зловредный тать
Осмелился на самодержца срать?
Зачем столице строгий вид,
Когда с небес говно летит?
Дабы такому впредь не быть
Полеты нужно запретить.
Все виды птиц сшибить картечью
А ангелов – срамною речью.
Заверен с самого утра
Указ сей имени Петра.

Про народных умельцев и гениев

Пусть рожа у тебя крива
Пусть жопу пальцем подтираешь,
А только в дерзости ума
Ты равного себе не знаешь

Про известное всем смертным уныние

Когда злосчастная судьба
Тебя оставит с носом,
Не надо слезы проливать,
Не стоит срать поносом.
Забудь про слабости свои,
Сдержи стенания в груди.
Беду встречай лицом к лицу
И взгляд не отводи.

Про Россию и Екатерину Вторую

Вопрос лелею я в душе
Не на забаву.
К какому полу отнести
Сию державу?
Что там имеется у ней
В причинном месте –
Дыра бездонная? Сучок?
Иль оба вместе?
Открыться истине дано,
Увы не сразу.
То, что под носом у тебч
Не видно глазу.
Страна моя есть кавалер
А не паненка…
Иначе как святую Русь
Сношала б немка?

Про карьеру Суворова

Русский чудо-богатырь
Мужал, взирая на пустырь.
Лаптем с детства щи хлебал,
На приличия начхал.
С репы пернет, да и рад –
В Польше сдох конфедерат.
Плюнет, скукою томим, -
Враз татары сдали Крым.
Справит малую нужду –
Флот паши идет ко дну.
А когда приспичит жопе –
Вот забегают в Европе!

Про Петербург

Сие славное местечко
Орошает река Нетечка.
Оттого и житье мещанина
Засосала болотная тина.

Про падонкофскую мораль (гу-гу)

Блажен, кто все от жизни брал,
Бил подлецов и девок драл.

Умер Барков как гласит легенда, утонув в говне, в одном из нужников некоего борделя после хорошенькой ебли, драки и пьянки разумеется. Идеальная смерть падонка, верного своим идеалам до конца. Эпитафию ысчо при жизни сам себе Барков сочинил такую «Жил грешно, умер смешно». Ну а хули… Сын священника ведь, в высшей степени духовный был человек, не смотря ни на что.

Непечатную часть его творчества впервые издали только аж в 30-х годах ХХ века в Риге в сборнике под названием «Девичья Игрушка». Хотя народ все равно про Баркова знал и помнил все энти долгие годы.

P. S. Теперь нахьте, да кгамьте и если кому это все интересно делайте ваши предложения, дорогие вы мои дорогие, дорогие о новых кандидатах в рубрику.