Убежден - в человеке всё зависит от того, что ему дали в детстве.  Если его заранее ознакомили с движущими доктринами человечества (быть добрым, заботливым, не лениться, не пинать кошек и т.д.)  - он станет хорошим человеком.  В обратном случае – посторонние сволочи наложат ему в голову столько дерьма, которое он и до пенсии не расхлебает.

Но можно ли всё изменить? Когда, предположим, человек первую половину жизни живет полным уродом, а потом вдруг «берется за ум» и становится полноценной человекоединицей за которую не стыдно даже в планетарном масштабе? 

Расскажу историю, как три года  назад я пытался сделать из люмпена  человека.  Дело было так: один уважаемый подполковник попросил меня за одного мужичка.  Жалко, мол, пропадет. Я осмотрел  предмет разговора: неказист, около тридцати лет, маленького роста, образования нет,  жена выгнала, звать Серёгой.  Описывая свою жизненную драму, он тихонько всхлипывал  и хлопал большущими, в цвет неба, глазами – такие бывают у брошенных щенков. Подполковник, походу, на это взор и купился. 

Я решил попробовать и взял этого кадра на работу учеником монтажника. Попутно пришлось решить ряд вопросов по обеспечению бойца скромным жилищем, спецодеждой, телефоном и немножко деньгами (на еду и сигареты). Пребывая в некотором офигасе от такой заботы, Серега интенсивно хлопал ресницами  щенячьих глаз и бесконечно повторял слово «спасибо». А я был чрезвычайно  доволен тем, что сумел вырвать из «цепких лап улицы» хотя бы одну заблудшую душу, чувствуя себя этаким созидателем, творцом общественного позитива. 

Но очень скоро начались разные заморочки. То деньги Серёга потеряет, то какая-нибудь гопота  у него телефон отберет.  Кроме того, у него оказались слишком кривые руки – даже шурупа не мог толком ввернуть, что для монтажника сетей передачи данных совершенно непростительно.  На него стали жаловаться остальные бойцы, мол, «балласт». Я  же не терял надежды довести человеческий материал до нужной кондиции.

Так длилось несколько недель. А потом вдруг Серёга пропал. Бойцы пытались искать его по месту жительства – бесполезно. Чувствуя определённую ответственность, я пробовал сделать это вечером – тоже тщетно.  Он как будто сквозь землю провалился. Но скоро позвонила хозяйка жилплощади, где, как предполагалось,  квартировал потерявшийся, и попросила меня приехать.

Зрелище оказалось  ещё то:  Сергей был пьян до такой степени, что зрачки его прочно сошлись на переносице, как маслины на голубом блюдце. Он что-то пытался объяснять, но вместо слов из его рта выходило лишь невнятное мычание. Тут же болталась какая-то бухая шалава, которая пыталась одновременно качать права и курить сигарету. Очевидно, что герои-любовники пытались потушить свой экстаз в горячей воде, но допустили два важных просчета: забыли снять одежду и выключить воду по наполнении ванной.  В итоге, всё, что было ниже уровня унитаза (включая соседей) оказалось погружено  в мутную теплую жижу. 

Как тут не вспомнить строчки из соответствующего романа Мэри Шелли: «Как описать мои чувства при этом ужасном зрелище, как изобразить несчастного, созданного мною с таким неимоверным трудом? Желтая кожа слишком туго обтягивала его мускулы и жилы; волосы были черные, блестящие и длинные, а зубы белые как жемчуг; но тем страшнее был их контраст с водянистыми глазами, почти неотличимыми по цвету от глазниц, с сухой кожей и узкой прорезью черного рта. На него невозможно было смотреть без содрогания. Никакая мумия, возвращенная к жизни, не могла быть ужаснее этого чудовища. Я видел свое творение неоконченным; оно и тогда было уродливо; но когда его суставы и мускулы пришли в движение, получилось нечто более страшное, чем все вымыслы Данте…»

Короче, «сладкая парочка» была безжалостно выдворена на улицу и больше я этого странного раздолбая не видел. Лишь пару раз он дал о себе знать: когда попал в вытрезвитель и выпросил денег «в долг до получки» у какого-то наивного человека. А я понял одну важную вещь – если человек непременно хочет стать свиньей, не нужно  оттаскивать его от корыта -  бесполезное это занятие.