Глава-7

…средь шампуней тебя искупаю я,
Ключевою умою водой.
Отдохни среди пенного таянья,
Ты стоишь? Если хочешь постой.

Заболело как-то вдруг, неожиданно. То значит, не болело и даже напротив, благоденствовало, а тут на! Антон заметил эту странность буквально дней через пять после возвращения Насти из города. Одним прекрасным утром он, как обычно, пошёл до ветру, то есть привязать скакуна, ну…вобщем, вы знаете. В самый интересный момент, когда Антон приготовился получить утреннее удовольствие, он почувствовал резкую боль. Настолько резкую и неожиданную, что временно прекратил процесс отправления надобности.

Может, что-то засорилось? – решил Антон, и с грехом пополам доведя действо до конца, задумался. Что-то знакомое всплывало в памяти. Очень знакомое и ужасно не хорошее. Уединившись, кузнец промыл своего лучшего друга раствором марганцовки, и любовно похлопав по голове, спрятал обратно в штаны. До обеда работал, не покладая рук, а в обед история повторилась. Та же резь, те же слёзы на глазах.
- Жить становится с каждым днём всё интереснее, - пробормотал Антон себе под нос. Сел на ящик и призадумался.

Вечером, сказавшись Насте занятым, до часу ночи курил у себя в мастерской, там же и спать остался. Утром история повторилась вновь, и Антон понял, пора ехать сдаваться. Встретившись с председателем, вкратце объяснился, сославшись на боли в желудке. И хозяин Ебитеньевки, скрепя сердце, отпустил кузнеца в райцентр. Попутным мотоциклом добрался до «столицы» и уже в два часа, преодолев бюрократические препоны, был в кабинете уролога.

Уролог оказался развесёлым шустрым стариканом. Живым, как ртуть, и балаболистым, как Фися. К слову о Фисе. Друзья не разговаривали уже неделю. Оба притомились, но кто первый перешагнёт своё я?!
- Слушаю вас, молодой человек! – радостно воскликнул уролог. Так, словно встретил старинного друга и теперь не отпустит его без доброй пьянки.
- Проблема у меня, - пробасил Антон.
- Так сюда в картишки перекинуться не ходят, - расхохотался врач. – Рассказывайте. Только всё и без увёрток, как Петрухе-ключнику перед воротами.

Антон в трёх словах, краснея и стесняясь моложавой медсестры, разъяснил суть вопроса. Не забыв упомянуть об отлучке жены-сожительницы.
- Ну что ж, история банальна, как труп Володи Ульянова, - улыбнулся уролог. – Снимайте штаны.
- Что прямо здесь? – смутился Антон. – Тогда пусть она отвернётся, - его палец указал на явно скучающую медсестру.
- Здесь, где же ещё? А то езжайте домой, там разденетесь, а мне фото по факсу направите, - уролог захохотал, но, напоровшись на суровый взгляд кузнеца, замолчал и добавил уже серьёзно: - Раздевайтесь, здесь посторонних нет. Это, к вашему сведению, больница.

Антон покраснел ещё больше и, путаясь в брюках и длинной рубашке старинного кроя, начал рассупониваться. Через минуту он стоял посредине кабинета, в чём мать родила и наколке «За ВДВ»
Старого доктора и сестру хватил временный столбняк. Смех выдуло из них за секунду. Доктор протёр очки, вновь нацепил их на нос и, глядя на медсестру, спросил: - Ты видишь то же, что и я, Алёна, или у меня мираж?
Алёна не ответила, поскольку её челюсть временно лежала на столе среди рецептурных бланков и направлений на анализы.

Наконец, врач взял себя в руки и, заметно волнуясь, спросил: - Я сильно извиняюсь, молодой человек, но это у вас уже всё, или ещё есть?
Антон понимающе хмыкнул, не вы первые, и гордо сообщил: - Пока всё. Временно…
Доктор судорожно надел резиновые перчатки, порылся в столе и вынул рулетку. Замерив, Антоново хозяйство, он вновь оборотил взгляд к сестре и выдохнул: - Двадцать семь!!!

Сестра, немного оправившаяся от шока, откашлялась и хриплым подсевшим голоском проблеяла: - Наверное, на что-то возбудился?
- Сделай ему промывание канала, Алёнушка, а я пока выйду на минутку, - хмуро сказал врач и покинул кабинет.
Промывание оказалось процедурой ужасно болезненной, и если бы Антон знал, то, наверное, не решился бы ехать в больницу.
Спасали и разряжали ситуацию ловкие пальчики медсестры, аккуратно и трепетно управлявшиеся с плотью кузнеца.

Закончив процедуру, Алёна аккуратно приспособила крайнюю плоть на место и с видимым сожалением отняла руки от Антошкиной приспособы.
Тем временем вернулся врач, и с подозрением глядя на раскрасневшуюся сестру, спросил: - Ты уже закончила?
- Вобщем… да, - прошептала сестра и почему-то густо покраснела.

Выписывая рецепты и направление на уколы, врач балагурил: - Вам, мой дорогой друг, с таким хозяйством жить да жить. Женщины, небось, от одного внешнего вида, минуя промежуточные стадии, сразу на конечную бегут?
Да, - вместо Антона ответила сестра и вновь покраснела.
- Ну, ежели встанет, так ясен пень немного теряются, - буркнул Антон, порядком уставший от всей этой канители.
- Встанет? – изумлению доктора не было конца. – А сейчас он что простите, делает, спит что ли?

Глава-8

Вспоминаю время коммунальное,
Первый телевизор на весь дом,
На полу, как курочки рядком,
Собирались ближние и дальние.

Конечно, видеоприставки появились не вчера. Естественно, Ебитяне слышали про них, а кое-кто видел в городе у родных и знакомых. Но в деревне обзавестись этим чудом никто не успел. Так случилось, что Антон очередной раз вышел победителем соцсоревнования. Вы спросите чего-чего, какого ещё соц? Да, не удивляйтесь. Ведь празднуют же до сих пор в Ульяновске день рождения Владимира Ильича. И Компартия там сильна, как ни в одном регионе. В этой стране, если начнёшь удивляться, то так и останешься на всю жизнь с открытым ртом.

Вобщем, Антон победил и всё тут. На общем собрании сам председатель вручил Бармину ценный подарок, видеоприставку «Соня» и пять тысяч рублей новыми. Антон отнёсся к своему лауреатству нейтрально. Ну, дали и хрен с ним. Больше самого виновника радовался его друг - Егор Фисин.
- Я им, Тоша, теперя всем носы поутираю, угу. А пусть знают, мы тут тоже не от огурца выпрыгнули.
Кому им всем, Егор не уточнял, а кузнец, не вдавался в подробности. Приставку решили опробовать в пятницу вечером после работы.

Антон с Фисей, взяв в подручные продвинутого Вовку, колдовали в большой комнате, пытаясь разобраться в куче разноцветных проводов. Вернее, Вовка колдовал, а его отец и Антон всячески мешались под ногами и давали «мудрые» советы. Наконец, когда терпение парнишки лопнуло, Вовка обозлился и сказал «техническим директорам» следующее: - Батя, дядя Антон, у вас чё заняться не чем? Сходили бы покурили, а то до Калинихи прогуляйтесь, пока время не позднее…

Мужики переглянулись. Егор хотел отчитать строптивого мастера-наладчика, но смолчал. А кузнец, будучи много предусмотрительнее друга, взял Фисю за локоть и вывел на улицу.
- А ведь дело твой отрок говорит, - закуривая, пробасил Антон. – Пошли к Калинихе, пока не началось.
Фися задумался всего лишь на секунду, лицо его озарило понимание: - Пойдём, Тошка, впервые в жизни пацанёнок прав. Вот ведь смотри, какая штука. Казалось бы, откуда ему быть таким смышлёным, ежели его моя Поря родила? Ан нет, соображает.
Кузнец вышагивая в сторону бабкиного дома смолчал о том, что Поря одна бы дитя не зачала.

Минут через сорок, раздавив на двоих поллитру первача и спрятав за Фисиным домом в крапиве ещё пару таких же, наши друзья заходили в дом кузнеца. В Антоновой горнице было не продохнуть. Половина не половина, но знатная часть Ебитеньевки собралась поглазеть на заморское чудо. Тут были и Лободыровы, и Механошины, и Талызины. Люди сидели на стульях, диване, на полу. Мужики, ни слова не говоря, кое-как примостились на полу возле шифоньера. В воздухе стоял густой запах самогонки. Причём пахли все присутствующие без исключения. Деревня она такая, - обчество.

Ещё на входе Антону показалось подозрительным поведение Фисиного отпрыска. Больно уж суетится парень, ну да ладно. А Вовка уже выключал свет. Мгновение и на экране телевизора родилась жизнь. В течение часа мужики и бабы сидели не дыша. В нужных моментах хохотали, иногда становились серьёзными. Никто не курил, оно и понятно, это же не клуб?

- Ты чё купил? - шёпотом спросил Егор у сына Вовки. – Чё было, то и купил, - отвечал мальчишка. – Сами же сказали, купи такое, чтобы всем понравилось.
На них шикнули, и воцарилась тишина. Яркие блики метались по стенам, Вовка несколько раз продемонстрировал селянам возможности враждебной техники. Жал на паузу, отматывал назад, крутил на ускоренной перемотке.

Наконец, фильм закончился, Вовка-киномеханик включил верхний свет. Люди с сожалением вставали, разминая затёкшие члены. Спокойно без толчеи шествовали к выходу, обсуждая Антохин приз, а заоднем и саму картину. Что характерно, никто не ругался. Когда люди разошлись, в горнице остались только сам хозяин, Фися, да замешкавшийся Андрон Лободыров.

- Вобщем, вещь стоящая, - прикуривая от Фисиной сигареты, сказал Андрон. – Картошку сдам, и куплю такую же. Шибко мне понравилось, спасибо тебе, Антоха.
- Мне больше всех Лосяш понравился, - докуривая, сказал Фися. – Нормальный пацанчик, добрый такой.
- А мне Совунья, она поумнее всех остальных будет, - подумав, заявил Антон.
- Да что говорить, парни, хороший фильм, поучительный, - добавил своё слово Андрон. –  Копатыч – вылитый Антон, а пингвин - это Фися. Никогда бы не подумал, что с таким удовольствием буду мультики смотреть. Вобщем, сеанс стоит тех десяти рублей.

Фися насторожился: - Каких десяти рублей? Ну-ка, Андронша, в этом месте подробнее?
- А чё подробнее, твой Вовка и собирал на входе по десятке. Сказал, что на антенну, для улучшения качества приёма фильмов.
С этими словами Андрон встал, простился с товарищами и вышел под ночное небо.

Антон с Фисей переглянулись. – Тоша, ты понял то же самое, что и я? – стесняясь, спросил Егор. – Дак чё тут не понятного, - расхохотался кузнец. – Ну, пройдоха, ну коммерсант, ох молодец жучила. Весь в папочку!
Фися молчком поднялся со стула и, не глядя на Антона, спросил: - Тоша, ты мне до утра своего ремня дашь? У меня штаны на верёвочке, я, если чё, тебе утром занесу.
Кузнец молчком вынул из брюк свой широкий ремень и, подавая другу всё так же смеясь, сказал: - Ты там, Егорша, не переусердствуй…

продолжение есть...