Основано на реальных событиях.
В девиноста пятам году, под осень, захворала как-то моя бабуля, Антонина Ильинична. Не то чтоб совсем песдетс, но и нихуя не насморк. Чота с глозаме... Коновал на больничке сказал что это из-за того что у неё часы не по феншую висели. Одним глазом зырит сериал, а другим на стену с часами, чтоб Полечудес не проебать на первом канале. Вот и повело фокус у старушки. Астигматизьм чтоле... Нипомню, если чесно. Бапка на больничке санитарам москЪ ебёт, а батяня в деревне целину поднемаед. Куры, кролеги, сабака по кличке Говноежка и свинья. Бапке назначили аперацыю и она решила абмыть енто дело, а так как медсёстры не хотели бечь за самагоном( бабка тока его потребляла), то пачотная должность наладчега самогонотраффика в больницу легла на батю. А мне было дано отцовское благославление и приказ замочить свинью, выпотрошить и отвезти тушко в калхос на продажу, так как аперацыя была платной. Палить, потрошить-дело нехитрое, гавно вапрос! Но то что мне надо было сделать ей харакири - это было проблемой. До этого, всегда  приходил дед Витька Обрезной. Сосед. И за стакан бапкиного самагона трофейным немецким штык-ножом привычно  коцал свинью. Но его хватил кандратий, на пятом пузыре холявного денатурата выпитого наспор из горла и без закуски, месиц нозад, царствие ему небесное. Засада.
Беру с сабой двух друзей далпайобов, вкратце обрисовав ситуёвину и сделав упор на том, что за туалетом у меня небольшой плантарь ферганской канапли, что в принципе тут же отмело все  "против", до краёв наполнив братву энтузиазмом. К тому же канаплю всё лето моя бапка заботливо поливала сладким чаем, наивно веря в то, что это моё "задание по ботанике", и я реально буду плести верёвку на олимпиаде по биалогие.
Два часа стоя в паравозе. В  обнимку с мощными доярками из нашего калхоза(титьки такие что у коров удои падали от зависти ), в душном вагоне с закрытыми окнами и включенным отоплением(осень же на носу,хуле. И пох что конец августа.) боевого задора моей зондеркаманде только добавили.
- Ну где, бля, там твой казёл! Веди сучару. Ща причешем его папанятиям! - зловеще произнёс Рыба доставая откуда-то кастет.- Объясним уроду кто из ху, а ты пока "Беломорчег" поищи. 
Рог в это время, деловито похрустев костяшками пальцев, выдрал из бапкиного забора штакетину и бодро ей размахивал, ведя бой с тенью и тремя глиняными кувшинами висевшими назаборе.
"Ебаааааать..."-пронеслось у меня в голове. И меня коротнуло.
- Алёша,не тупи, мы тут долго титьки мять будем? Я дунуть желаю!-прогудел Игорь Рогов расхуяривая штакетиной последний раритетный кувшин.
Я разжевал им ситуёвину пападробней.
"Ебаааааать..."- Сказало чучело с кастетом и тож надолго ушло фсибя, наступив белым кроссовком в кучу каровьего гавна.
-Хуйня! Ты главное покаж где плантарь, ща дунем и палюбасу чонить придумаем. - и исчез в указанном мной направлении.
- Аааааблясуканахуй! Атвали атминя! Лёёёёёёёхаааа убери валкадавааа!-послышался вопль на грани ультразвука, под аккомпанимент сдавленного рычания и ударов штакетины по чему-то мягкому. 
А Говноежке было похуй. Он с остервенением трепал Игорькову штанину. Хуле ему дрын из забора, его бапка пару раз ломом ебашила. И ничо. Отлежицо в конуре недельку и апять бодрячком. Говноежку бабке подбросили, видимо отчаявшись пришибить. Этот чмотерьер был воистину неубиваем. И слушался он тока бапку, поэтому мои команды "Фу!Плюнь!Атвали!", были Говноежке как дрын заборный. Поэтому в конуре его замуровывали совместными усилиями.
Потом мы минут 15 занимались сельскохозяйственными работами. Рвали, сушили, пробивали. Потом заколотили, взорвали, подлечили, хаба-хаба и мир вокруг неуловимо изменился, а уши слегка заложило.
А потом была банка сгущёнки, земляничное варенье, чай и батон, громогласное чавканье, истерический ржач над всякой хуйнёй и вурдалачий красноглазый прищур. 
А потом я пашол переодеваться. По возвращении меня встретила минута гробового молчания и недоверчивое хлопанье ахуевших глаз детей мегаполиса. А потом их лица стали одного цвета с глозами и они упали!
"Паходу не надо было будёновку одевать". - Мелькнула запоздалая мысля. На мне была гимнастёрка образца 80-х и джынцы укароченные на глаз бапкиным штыком. Хорошо ещё что поберёг их психику и не стал одевать дедову телогрейку с номером одного из магаданских ИТК. А они рыдали катаясь по полу и размазывая паморде сопли и вязкие сушняковые слюни.
- Хуле ржоте! Переодевайтесь. - И я кинул им принесённые вещи старательно целясь в голову.
Конец первой часте.