Тарас Кальсонов приехал в оздоровительный лагерь поправить здоровье, набраться сил и оздоровиться, в конце концов. Там он быстро скорефанился с пацанами из соседней деревни на почве пития пива и портвейна. Одного из пацанов звали Щелкан, он уже оканчивал деревенскую школу и был старшим среди новых знакомых. Однажды Щелкан подошел в условленное время к воротам лагеря и предложил Тарасу Кальсонову клево провести время. Кальсонов заявил, что он не просто не против, а очень даже за. Наступало время, когда обитатели лагеря разбредались по разным кружкам. Девчонки на рукоделие, вышивание, пение песен и даже кройки и шитья, ребята в кружки моделирования, выпиливания лобзиком, шахмат и прочим дисциплинам. Тарас посещал занятия по живописи. Он оправился к руководителю кружка и заявил, что сегодня присутствовать на занятии не будет, так как хочет попробовать свои силы в шашечной секции. Руководитель юных художников выразил согласие с мыслью, что разнообразие в досуге необходимо. Таким образом, Тарас сделался свободным, махнул в дырку под лагерным забором и двинулся к месту встречи с  Щелканом на дальней опушке. Юный художник еще издали увидел дым костра. На полянке он обнаружил Щелкана, пьющего портвейн, и двух деревенских девчонок. Дородные. Одна выглядела симпатичной, крепкой, ладно скроенной. Волосы светлые. Звали  ее Катя. Вторая оказалась не очень симпатичной, прямо скажем. Короткие черные волосы, зачесанные назад, нос картошкой, массивные руки и тело шириною в два тела Тараса Кальсонова. Звали пампушку, почему-то, Маковкой. Такая у нее была кличка. Больше на поляне никого не было. Познакомившись, Щелкан щелкнул языком и сразу налил Тарасу портвейна стакан. Все выпили. Погода радовала - теплые июльские дни, дождя не намечалось. Тарас за беседой поинтересовался, ждут ли ребята еще кого в гости, на что Щелкан ответил "нет, конечно, и у нас все путем, так как хорошо сидим». Надя была девушкой деревенского пацана, а знакомому из лагеря он привел Маковку за неимением лучших экземпляров на данный момент. Тарас Кальсонов отозвал Щелкана в сторону на перекур, где уже сам недовольно щелкнул языком и посетовал на деревенского парня:

-А получше, что, совсем ничего не было у тебя? Эта Маковка меня пугает своими габаритами и зловещим взглядом.
-Друг! - ответил Щелкан. - Не переживай. Маковка клевая девчонка. Ты на лицо-то особо не гляди, а гляди на ее сиськи. Видал, какие у нее футбольные мячи под майкой!
  Гость тусовки в лесу все это видел. Но его беспокоил взгляд девицы. Она глядела на Тараса Кальсонова так, как удав глядит на кролика.
-Ты ее не боись. Ты попиздеть умеешь на всякие темы, а она всерьез верит что инопланетяне существуют и даже по пьяни раз проговорилась, что считает себя наполовину этой, как ее, пришелицей.
-Пришельцем! - поправил Тарас. - Слово пришелец по родам не изменяется.
-Рано ей еще рожать, - деловито и разумно заявил Щелкан. - А то, что на тебя так смотрит - это хорошо. Значит, ты ей понравился.

  Портвейн потягивали с удовольствием, на костре девки жарили куски свинины и все шло замечательно. Маковка уже давно подсела к Тарасу, и они вели беседу о разных вещах, в том числе и НЛО. И тут зараза щелкающий Щелкан извлек из жестяной коробочки четыре косяка с травкой. Беломорины уже были набиты и готовы к употреблению. Тарас Кальсонов  лишь один раз до этого пробовал сие зелье и эффект ему не понравился. Но тут воздух, лес, веселье подтолкнули его к тому, чтобы присоединиться к деревенским в раскуривании травки. Все пыхнули, запили портвейном. Потом еще, потом снова пыхнули, перекусили свининой. На сей раз, травка легла прямо  душу обитателя оздоровительного лагеря ладно. Он веселился, хохотал, плясал и даже ввернул комплимент шнобелю Маковки типа "утонченный нос у тебя, древнегреческая царица". Добавил, что он художник и знает толк в красоте. Маковка от этих слов окончательно расплылась в нежности. Итак, пока все мальчики и девочки в лагере занимались общественно-полезным трудом типа вышивания и моделирования самолетов, Тарас пил портвейн и улетал от травки. Так шел процесс оздоровления юного организма. Именно для этого, собственно, Кальсонов и прибыл в эти леса - оздоровиться. Процесс шел полным ходом.


  После провала в памяти Тарас обнаружил, что он кого-то трахает. В голове космос, тысячи разных картинок мелькает перед глазами, крылья на спине то вырастают, то втягиваются внутрь тела. Тарас пригляделся, кого это он "парит" под елкой на цветистом одеяле и поразился - под ним извивалась инопланетянка! С десяток склизких щупалец ее обвивали тело юноши. Кожа у пришелицы блестящая, синяя. И огромные, бездонные глаза. Череп ее в форме вытянутого яйца совершенно был лишен волос. Взглянув в эти бездонные инопланетные очи, Тарас увидел там бескрайнюю безмолвность космоса, сотни планет и летящих астероидов. Тело и его и гости Земли парило в невесомости, но это не мешало землянину заниматься любовью с синей гуманоидкой. Тарас в восхищении крикнул:

- Кто ты, прекрасная незнакомка!

  Инопланетянка ответила звонким, чистым, как утренняя роса в горах голосом:

-Я прилетела из Третичного Кольца Галактики Кентурийцев. С восьмой орбиты Синего Яйца.
-Синие яйца? - повторил медленно Тарас. - Нет, у меня таких нет. Хотя ничего удивительного, ты же сама синяя, значит и яйца там у вас...
-Хватит о яйцах! - перебила рассуждение Тараса яйцеголовая. - Люби меня крепче! Я прилетела к тебе, Тарасик!
-А как же тебя звать, прелесть синекожая? - в восторге воскликнул художник.
-МакаНарви!- был ответ.

  Тарас заливисто захохотал. Ему все в ней нравилось. Его восторгала невесомость.
-Ага! Значит и вы, инопланетяне, так же как и земляне не прочь "поторчать"?! Все обожают "торчать"! Даже гуманоиды! Но где же я тебе сейчас мака-то нарву? Не понимаю...
-Не нужен мне мак, милый.
- А зачем ты сюда прилетела, прекрасная инопланетянка? - вопросил любопытный Тарас и поглубже всадил свой член в тело яйцеголовой.
- Сильнее! Сильнее! - кричала гуманоидка и вдруг Тарас присмотрелся к объекту своей любви и замер. Чары развеялись: под ним елозила не прекрасная яйцеголовая, а Маковка с огромными грудями и немаленьким шнобелем. Пацан застыл в изумлении от такой метаморфозы, но Маковка тут же обхватила его ягодицы цепкими и сильными руками и стала сильно то прижимать таз Тараса к своему лобку, то резко отдалять. При этом девица сладострастно стонала. Вырваться художнику из ее объятий не представлялось возможным. Тарас закряхтел и стал упираться руками в одеяло на земле, но вдруг вновь Маковка переделалась магическим образом в яйцеголовую синюю гуманоидку и Кальсонов вновь с любовью принялся трахать инопланетное тело.

  На следующее утро Тарас все еще чувствовал себя как в небольшом тумане. Он вспомнил, как вчера Щелкан вливал в него литры воды, как потом блевал, как покушал после этого сознание его частично прояснилось. Припомнил смутно, как добрался до лагеря и прошел сразу в палату, где рухнул спать. Его звали на ужин, но он отказался, сославшись на боль в животе. Его не тревожили, а дали отлежаться и отоспаться. Отравления едой случались в лагере не так уж редко, так что никто не кривился от факта, что у одного из учащихся второго отряда заболел живот. Итак, Тарас проснулся с утра вполне в норме. Единственное в чем он не был уверен, так это в том, встречался ли вчера он с инопланетянкой, любил ли ее или нет. После ребята из его отряда говорили, что многие в лагере видели вчера непонятное свечение в небе в форме летающего диска. Но что это было, никто толком сказать не мог.

    А та прекрасная синяя яйцеголовая еще долго снилась Кальсонову. Щелкан же через пару дней просто поведал Тарасу, что  "клево тогда погуляли и попыхали травкой! А ты, Тарас, вообще, лось оказывается! Так Маковка заявила". Щелкан звал опять художника на повторение вечеринки с Надей и Маковкой, но Кальсонов отказался. А вот синяя гуманоидка навсегда осталась в его памяти как нечто прекрасное и загадочное.