Николай Поликарпыч пошевелился в кровати, всё тело словно говорило в так вялым движениям «на хуй ты вчера так пил, свинья ебаная?». Гул в голове был уже почти натурально слышен как звук с улицы. Поликарпыч ненавидел 14-е января, именно в этот день уже триста лет подряд он выходил из послерабочих запоев. Тяжело быть дедом морозом…
Интуитивно переползя через лежащее рядом обнажённое растлённое девичье тело, резким движением выдернув из жопы сбившиеся семейники Поликарпыч побрёл к холодильнику на ходу осознавая события вчерашнего вечера. Хотелось ссать, пердеть и блевать одновременно, обуреваемый желаниями Дед Мороз открыл холодильник.
- Блядь, - отчетливо раздалось по дому, - опять эта шалава малолетняя забыла пива из гаража притащить.
- Что-о? – раздалось в ответ детским писклявым голоском откуда-то с мокрой от похмельного пота простыни, из спальни.
- Я те покажу что!
Дедушка мороз сверкая красными сатиновыми труселями засеменил обратно, - Я те покажу что!.. Подойдя к кровати резким движением сдёрнул с малолетней, но тем не менее фигуристой внучки край одеяла и без слов запустил рук ей между ног. Что он хотел дед и сам не знал, ебаться не хотел точно, решил просто за головную боль сорваться. Снегурочка охнула и похотливо выгнулась подставляясь под руку ожидая лас. Вместо этого дед ущипнул её за клитор большим и указательным пальцем. Девочка вскрикнула и дёрнулась пытаясь вырваться, глаза увлажнились от слёз. Уползла подальше от края, к резной спинке богатой двуспальной кровати.
Дед брезгливо глядел на блестящие пальцы, тряхнул рукой, - Тьфу бля, бестолочь малолетняя. Отвернувшись, схватил с обитого кожей кресла красную отороченную мехом накидку, традиционный свой наряд впрыгнул валенки и пинком открыв незапертую дверь вместе с облаком пара метеором вылетел из короткого тамбура на улицу.
Приятная прохлада глушила симптомы похмелья и трезвила. Скрепя по северополюсовскому снегу валенками дед размашисто зашагал в сторону сарая для оленьих упряжек, над сараем легонько вился сизый дымок генератора, от которого питался внутренний свет и большой холодильник для мяса и бухла.
Дед отворив скрипнувшие резные ворота вошёл внутрь, очень резко пахнуло прелым навозом, подстилками и влагой. Не обращая внимания на шевельнувшихся в стойлах оленей Поликарпыч протопал мимо безразмерных мешков из под подарков прямо к серебряному двуметровому «сименсу». Отвкрыл, схватил бутылку «Пилзнера» и нервно сорвав крышку прямо жёлтыми старчески, но ещё вполне крепкими зубами опрокинул всю бутылку за раз. Отлегло, в голове яснело, почувствовался холод.
- Северный Полюс ебать тебя некому, - процедил дед поёжившись и вдруг услышал с улицы мелодичное позвякиванье. – Что за нахуй? Мороз шагнул к светлому проёму ворот глядя вверх на источник звука, бубенцы долбились казалось прямо в виски, эффект «Пилзнера» уходил, глаза наливались кровью.
По небу в карете неслась упряжка Санты, похотливый жирдяй трепал за щёчки симпатичных мальчиков-эльфов и громко смеялся. Оглянувшись сверху метров со ста вниз на стойло Мороза он помахал рукой и вдруг голова одного мальчишки скрылась куда-то за борт саней, к животу Санты.
Мороз в бешенстве рванул обратно в сарай, к мешкам, выудил огромный ящик, в неровном свете торопливо, не попадая руками по застёжкам открыл массивную крашеную в зелёное крышку, выхватил «трубу», щёлкнул тумблером аккумулятора. Вскинув трубу на плечо выскочил на улицу, в стекле прицела метнулась симафором оранжева светилка «есть цель», «есть цель», «есть цель». Сбросив предохранитель-крышку, Дед выдавил рычаг. Трубу тряхнуло, впереди пыхнуло, раздался грохот и дымя сани Санты резко пошли вниз удаляясь с большой скоростью за ближайшие холмы.
Уже не глядя на рванувшийся к небу фонтан снега, огня и эльфийского мяса Поликарпыч, бросив трубу прямо под ноги вошёл в одно из стойл, зло притянул самку-олениху. Харкнул на ладонь и провёл самке наслюнявленной рукой по «петле». Олениха беспокойно дёрнулась.
- Тише Зорька, - зло сказал деде вцепляясь в шерсть на заднице оленихи и читая табличку над стойлом «Маргарита» резко вошёл. Олениха попыталась вырваться и жалобно заблеяла, почти как овца, но деду было всё равно, он двигался резко, раз, два, три и вдруг ещё резче дёрнувшись обмяк.
Всё, похмелье вышло.