Случилась эта история в те далекие времена, когда по телевизору еще шла «Санта-Барбара», любимым напитком россиян был спирт «Рояль», а меня еще не сильно заботил размер моего достоинства. Четыре месяца я встречался с девочкой Леной из паралелльного класа. О серьезности чувства говорило то, что я  подарил ей на Новый год «Snikers» и стихи собственного сочинения. У нас было много общего. Мы оба любили «Санта-Барбару» и медсестру Мэри, которая до 28 лет хранила девственность и подарила ее Мэйсону. Надо ли говорить, что Мэйсон своими шутками и прибаутками вызывал наше восхищение. Жили мы в одном дворе, и часто, заслышав звуки начинающейся «Санта-Барбары» - «тум-ту-ру-ту тум-ту-ру-ту-ту», я быстро говорил Лене «пока» и успевал добежать до дома, пока не начинался первый эпизод. И мне тогда казалось, что наша с Леной любовь станет со временем красивой, как на экране.
Но снег растаял и в апреле Лена решила, что отношения зашли в тупик и нам нужно расстаться. Я очень переживал, потом научился заниматься онанизмом, но несмотря на это жизнь без Лены смысла не обрела. 

Я часто звонил ей, приходил на дом и плакал, однажды от меня даже стошнило в ее подъезде, но ничего из перечисленного не помогло мне вернуть любовь. Мы закончили 9 класс, Лена перешла в другую школу, а я поступил в техникум, где начал обучаться ремеслу электрика и выпивать. Новые знакомства, интересы и люди…
В 1995 году большинство из моих знакомых поступили в местный педвуз, а я уехал учиться в другой город. Наверное, это придало моему образу некий романтический осадок, к тому же я писал Лене письма – а уж в эпистолярном жанре мне и тогда не было равных, впоследствии именно эти способности заставляли многих девушек по-другому ко мне относиться, ведь мои письма ранили девичье сознание  страшней сибирской язвы.

Моя любимая имела к тому времени ухажера Павла, он был по нашим студенческим меркам состоявшимся и состоятельным человеком - торговал на рынке женским нижним бельем. Как мне удалось узнать от подружек, Лена начала жить с ним половой жизнью, последствия которой аукнулись ей намного позже – говорят, минет она делать до сих пор не умеет. 
Рыночный олигарх был ужасным ревнивцем, и скорее всего - тайным поклонником моего творчества, потому что отнимал, жадно читал мои письма и один раз написал от имени Лены похабный ответ левой рукой. Он даже следил за Леной, не гнушаясь подслушиванием. В канун 1996 года я прибыл на родину в неотразимом прикиде - турецкой дубленке и собственноручно связанном белом шарфе (вязанием я начал заниматься, чтобы отвлечься от остервенелого онанизма). В тот же день мы встретились с Леной и не могли растаться до глубокой ночи. Мы стояли в подъезде, разговаривали о любви, и думали о сексе. Внезапно с верхней лестничной площадки спустился Павел, который, слышал весь наш разговор. Он попытался изобразить Отелло. Моя Дездемона в слезах ушла с ним, а я напился,  потерял белый шарф и ночью смотрел передачу Радзинского. 

В новогоднюю ночь мы с друзьями двинулись на дискотеку и у входа в клуб повстречали Павла с Леной. На следующий день я должен был уезжать, терять было нечего, поэтому я начал над глумиться над Павлом и вызывать на бой. Разумеется, я  рассчитывал, что он испугается или нас остановят.  Когда меня спросили, зачем эта дуэль (а именно на этой терминологии я спьяну настаивал), я не к месту ответил вопросом: «А зачем она была нужна Пушкину?». Мой аргумент сразил окружающих и мы с Павлом отправились на поединок вглубь парка.
Стоял тридцатиградусный мороз. Я скинул куртку, свитер, второй свитер, и только собрался снять рубашку, чтобы по замыслу остаться в тельняшке и этим устрашить врага, как Павел издевательски спросил «Может ты еще до трусов разденешься?», и воспользовавшись занятостью моих рук, со всей мочи ударил меня в бубен. Мы вступили в схватку. Точным ударом в печень я уронил врага, и добил поверженного ногами, обутыми в папины итальянские ботинки.

Затем я помог ему подняться, собрал валяющееся барахло и отвел в подъезд отогреваться. Вскоре мы вернулись к дискотеке, где уже собралась толпа моих и Павликовых друзей, которые, как войска на Куликовом поле, ждали чем закончится бой предводителей. Я по-прежнему поддерживал избитого и помогал ему идти. Когда мы подошли, я толкнул Павла в сторону Лены и гордо произнес довольно глупую речь о том, что больше я мешать никому не буду. Это был триумф духа, силы, и силы духа.
На другой день перед поездом я зашел попрощаться с одной подругой. В гостях у нее оказалась Лена, поэтому заходить я не стал. Мы стояли в подъезде и разговаривали о погоде, как вдруг моя любовь тоже зачем-то вышла к нам. Подруга тихо вернулась в квартиру. Лена смотрела на меня грустными глазами и думала. Именно тогда в первый раз жизни я и произнес заветные слова.
- Я очень сильно тебя люблю…
- Почему ты раньше никогда мне этого не говорил?
- Думал, ты поймешь это по эрекции… 
Лена обняла меня, долго целовала взасос и почему-то плакала. Больше мы ни о чем не говорили, и через 10 минут я спешил на вокзал. Ночной поезд нес меня сквозь метель, а я лежал на верхней полке и нервно ел чебуреки до самого Екатеринбурга…