Если раньше мы читали про потерянные поколения Печорина и Базарова, то сейчас сами стали такими. Стали очередными героями-одиночками неизвестного времени – потерянными и ищущими. Мы не дети перестройки. Мы те, кто вырос в период появления в нашей стране зарубежных фильмов, пейджеров и мобильных телефонов, иномарок и пробок на дорогах, но не когда это все стало нормой. Мы росли в славное время перехода к вседоступности и вседозволенности. Идеология «Пепси» нас не затронула: пока мы были в нежном сензитивном возрасте, можно было ходить только в театр, смотреть в кино милый фильм «Приведение», есть мороженое «Лакомка». Когда появилась Бритни Спирс, мы были подростками с вполне сформировавшимся мировоззрением: нам было, с чем сравнивать новые уличные идеологии, все-таки одной ногой мы стояли в очередях за гречкой, шоколадом. Мы знаем, как должно быть, и понимаем, что нам навязывают в новом мире. Поколению «Пепси», наверно, проще – у них есть идеология, а мы себя ищем. Мы живем двумя жизнями и не можем отказаться ни от одной из них.

Кроме себя я знаю только двоих единомышленников. Людей, воспитанных по всем идеальным правилам в интеллигентных семьях, пытающихся строить свои идеальные семьи, но не способных найти себя ни в семье, ни на работе, ни в общественной жизни. С виду мы успешные люди: хорошая работа, уверенная жизненная позиция, друзья, семьи. Мы веселые, умные, сильные. Но мы ищем. Ищем сами себя. Нам хочется прожить жизнь так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы. Мы честно старались, учась, работая, чтобы получить то, что имеем на настоящий момент. А когда получили желаемое, то появилось в душе ощущение, что проживаешь не свою жизнь, а живешь за кого-то другого. Не твоя это жизнь, плывешь ты по ней как кусочек масла в воде. И понимаешь, что это вовсе не возрастной кризис, а личностный.

Первый мой единомышленник рано завел семью: нашел милую, невинную, домашнюю девочку, сыграл скромную свадьбу (насколько денег хватило), они долго стояли в очереди на квартиру (и наконец-то получили), все уже идет к детям, а он понял, что потерялся. И даже дело не в их разных темпераментах: наших родителей, например, это не смущало и нее сбивало с пути истинного, - а почувствовал он, что нужно ему большее. Больше отдачи от человека, больше самозабвения, страсти, взаимности. Настоящая любовь остается страстью на всю жизнь.

Второй мой единомышленник – отец семейства, приносящий в дом приличный доход, любящий своих детей. И в то же время оставил он семью в стенах дома, а себе открыл огромный простор независимой деятельности вне дома. Берет он все, что хочет и как хочет. Пробует все неопробованное, не успев тыкнуть пальцем в желаемое, уже имеет это. Только вот получив такую свободу, пресытился и тоже не знает, что делать. В семье себя не находит, а во внешнем мире разменялся вконец.

А я стою рядом с этими двумя «друзьями» и тоже не знаю, куда идти. Стереотипы порядочности и правильности, привитые родителями, позволили создать семью с хорошим человеком, а сознание своих возможностей тянет в открытое плавание. И знаю, что в открытом океане плавание закончится на дне. Но и чувствую, что золотая клетка давит и корежит душу, сродни тому, как в Японии вырастал уродец в кувшине. Мы слишком рано бросились протаптывать свою тропу в жизни, слишком рано связали себя, совсем не оглядевшись, не сориентировавшись. Выбрали себе стереотипных спутников жизни. А жизнь – это страсть, и спутники должны быть страстными.

Забавный зверек – тушканчик. Выросший в степи, он не знает, что такое обрыв. Он, не задумавшись, прыгнет вперед с края пропасти. Мы также шагаем вперед, ничего не боясь и не зная, где ждет нас обрыв.

Мы легко шагаем вперед. Мы любим жизнь. Мы любим себя. Но мы не знаем, как нам жить дальше. Мы просто тушканчики.