Утро. Подходит 7-й час. На улице ещё темно. Или правильней сказать будет «уже».  В узкой приёмной, не считая меня, 9 человек. Пятеро с плоскостопием разной степени “прокатывания”, двое со сколиозом, и по одному: с грыжей  и экземой в стадии ремиссии. Я отношусь к сколиозникам.  Итого нас трое. Мимо нас, чеканя шаг и сверкая золотым оскалом, проходит главврач. В коридоре проносится эхом: “Вы только взгляните на этих богатырей! Все как один здоровые кабаны. Через неделю отправятся родину защищать. Откосить не удастся, я вас насквозь вижу. Да, орлы?!” Слышаться разочарованные вздохи и сдавленные смешки.
  Ну, насчёт кабанов он загнул. Я, со своими 60 килограммами, в довесок к дрищеватой фактуре, пожалуй, тут самый крупный. А слова о невозможности откоса я вспомню чуть позже. Шутка ли, только двоих в этот день госпитализировали. Меня и парня с грыжей, и то лишь потому, что он едва мог передвигаться самостоятельно. Оставшимся, в графах ставили примерно следующее:
Картина заболевания: Годен!
Данные ЭКГ: Годен!
Личная непереносимость к антибиотикам: Годен!
Снимки предоставлены: Пиздит!
Ходит без дополнительной опоры: Годен!
Подпись лечащего врача: Пиздит!
Отпечатано в типографии….: Гондон вонючий!

  Возможности съездить домой не было, по той причине, что по возращении, рисковал найти на своей койке какого-нибудь спящего опездола. Разрешили слетать на рынок неподалеку за “самым необходимым”. До меня не сразу дошло, как детерминировать это “самое необходимое”. Вобщем дальше ларька главспирттреста я не ушел. Купил литр “Изабеллы”, банку сельди, блок Кэмэла и пачку дюрекса на всякий случай. Как выяснилось позже, это было очень самонадеянно.
  По возращении бабушка в голубом халате озвучила мне правила проживания. Вроде тех, что висят на вахте общежитий. Я не стал вникать. Разве что, поглумил немножко.

-…и самое главное: Никаких гостей и тем Более Спиртного!, - старушка прошлась по последнему ярко выраженной интонацией.
-Вы знаете, у меня завтра день рождения. А мои друзья крайне изобретательны в выборе подарков. И на завтра они заказали мне проститутку. Мне не хотелось бы вас просить об этом, но вы не могли бы на ночь окно не запирать в палате. Она сама залезет, - пытаюсь не заржать, но глупое хихиканье меня выдаёт.
-Чёёё?
-Шутить пытаюсь. Извините.
-Ишь ты! Шутник нашёлся!
-Просто меня по окончании месяца ждёт роль в детском спектакле вместе с моим двухгодовалым сыном. И мне досталась необычайно важная роль. Роль Остапа Бендера. Вот, пытаюсь соответствовать этому непростому типажу. Поверьте, мне это даётся не легко. Простите, ещё раз, моё словоблудие…

  По-моему, после этих слов, она меня не воспринимала больше всерьёз(
А теперь относительно её табу. Ту заповедь, что касалась спиртного, я нарушил уже, где-то через час с лишним. Этажом выше, в отделении ОРЗшников. С дедом, который признался мне, что в больнице он пьёт в разы больше чем дома. На балконе выпили моё, потёрли на тему политики. Гонимые холодным ветром, ближе к полуночи, перебрались к нему в палату, там скушали ещё бутылку перцовки, перешли к спортивно-футбольным прокламациям. И ближе к утру в коридоре допили по пиву, скатившись на общечеловеческие тёрки. Славный дед, во всех отношениях. Выдал мне драные тапки, так как кроме кроссов, в которых я пришел, иной обуви у меня не было. Когда из-под занавесок забрезжили первые лучи солнца, дед уполз к себе, а я не смог. Так и провалился в бессознательное на маленьком диване, подложив под голову ладонь.

  Был разбужен ближе к обеду, истеричным визгом медсестры на ухо, почему я в такой чудный день ещё сплю, и не выполняю, чудных по замыслу, указаний врача, и почему от меня пахнет винно-луковым амбре в этом храме здоровья. Ну, это так. Толерантно, так сказать. Я перечить не стал, только подобрал дедовы тапки и пошел на лечебную физкультуру. Достаточно быстро смекнув, что долго без воды я там не протяну, спиздил из холодильника ледяную бутылку минеральной воды. Прыгать с обручем я конечно не стал. Выбрал незанятый стульчик между двух тонюсеньких бабушек суммарным весом в полтонны. Не шибко это комфортно, признаюсь, но всё же лучше, чем насиловать свой организм в такую трудную для него минуту. На мое счастье миниатюрные старушки быстро ушли,  и я снова принял горизонтальное положение, необходимое моему телу. Бутылочку поставил на пол. Картина, представшая моему взору, почему-то натолкнула меня на институтские воспоминания. Когда-то  мы на первом курсе с другом, после третей пары, с улицы смотрели на девок в фитнес-центре и на их колышущиеся прелести. Они видели это и смущено давили смешки. Мы тогда пили пиво, заедали дешёвым бурито и говорили на манер Бивиса и Батхеда. Было круто. В тот момент мы были чётко уверены, что у нас всё впереди. А сейчас я пью минералку в больнице и тётки далеко не первосортные. Самой молодой, из которых 60 лет. Старею видимо.

  Затем следовал обед, от которого я предусмотрительно отказался. На всякий случай. Спать не хотелось и день набирал обороты. Тусоваться в палате тоже не моглось, из-за затхлого запаха, чьих то потников и монотонного чавканья вставными челюстями седых старцев. Да и от сестры не дождаться и капли патернизма ко мне. Моя шутка о том, что я при смерти, и единственное что может удержать меня в этом загнивающем мире, это качественный минет, была воспринята в штыки, и я достаточно в грубой форме был послан на хуй. В общем,  перспектив провести время с пользой для души и тела, не было, и я пошел в бассейн. Если говорить наперёд, то это единственное место, где я проводил крайне много времени. Всегда приходил вечером, когда народу не было, и в полумраке плавал на спине от одного борта к другому с сигаретой в зубах. Туда. И обратно. Сигарета заканчивалась, закуривалась новая. Час, другой, третий,… а я лежу и вглядываюсь сквозь тусклый свет в сложное переплетение металлических конструкций потолка.  Если долго находиться в таком положении, то вода начинает сливаться с воздухом и уже становиться непонятно, то ли ты лежишь на спине, то ли висишь вверх головой. Из звуков только журчание воды. Говорят, если закрыть в глаза и задержать дыхание, то человек может почувствовать себя ребёнком в материнской утробе. Приятно тут находиться вдали от страхов и сомнений, тет-а-тет со своей преисподней, но только не как обычно, под шквалом пулеметного огня, а вокруг костра с кружкой горячей водки. Так я каждодневно приходил с полотенцем и сменными трусами, а ближе к ночи меня выгонял вахтёр. Засыпал, зато мгновенно после этого.

  В общем и целом дни разнообразием не отличались. Вот с такой периодичностью, что описывалась выше. Ну, может с небольшими неточностями. Плюс минус. За исключением некоторых событий.

  На 4-й день в полвторого ночи привезли с операции какого-то хуя с синим от наколок телом. Точнее туловищем. Этому чуваку оторвало ноги полностью. Братки, наверное, постарались, положили под педаль тормоза взрывчатку, вот и оторвало нахуй, плюс ко всему деформировало кости таза, и потому, бедняга, не мог срать, около недели. Огромное уродливое брюхо без нижних рычагов, - тоскливая картина. После операции все доктора, стены, инструменты и сам пострадавший были в говне. По сведениям очевидцев дерьмо вперемежку кровью хлестало фонтаном с давлением 5 атмосфер. Крики слышались далеко за пределами больницы. Упырь, кстати, этот, названный за глаза безногий бандит, стонать не переставал всё время. Он не спал, не ел, не двигался. Просто находился, в каком то анабиозе и непрерывно гудел, как трансформатор. Я доктору так прямо и заявил, что больному нужна повторная операция по удалению языка садовым секатором и скреплению губ стяжными болтами. Но и эта псина меня всерьёз не восприняла. Меня там вообще не понимали, и дельным советам моим не следовали. Показательно, что единственным человеком, с которым я нашел общий язык, была немая девочка 18-ти лет от роду. У неё, по-моему, копытце было сломанное.

  Она меня никогда не перебивала, думаю понятно почему. Да, с языком, сросшимся с верхним нёбом, много не попиздишь. Я сразу нашел контакт. То есть диалог, абы чего не подумалось. Или даже монолог. Она, кажется, меня жалела. Жалела озлобленного хмыря, ха. Я ей рассказывал про своё прошлое, про свои думы лихие, про моё отношение к персоналу этой больницы и всем больным выблядкам. Обо всем, в том числе о футболе и о проблемах градостроительного аспекта. А она всегда улыбалась мне и изредка гладила по голове. Иногда, она объясняла мне на пальцах, на своём языке – я что-то понимал, но обычно щёлкал себя пальцами по шее, типа такой жест, что она накирялась и не может внятно ничего объяснить. Ну, шутка такая вроде. Примечательно, что она никогда не обижалась а, хлопав меня по коленке, смеялась вместе со мной. Бывало и так, она что-то писала мне в ответ на листочке свои мысли. Но, как правило, недолго, т.к. рука быстро уставала. Перебивала она меня только, когда хотела сходить в туалет или сделать чаю, но это я сразу просекал, без лишних жестов. С ней было приятно, что и говорить. Когда я поинтересовался все-таки, как её зовут, она написала мне на бумажке буквально следующее: Зови меня Клиника☺. А на просьбу, назвать настоящее имя, она написала, что это неважно. Трудно не согласиться.
 
  Сам процесс лечения как таковой, не принёс удовлетворения ни мне, ни эскулапам. Доктор нылся, что не может мне сделать заключение, так как нету снимков. Рентген мне, отказались делать. Тупая сестра взбесилась и швырнула в меня грязным сапогом. Неужели, у нас в стране такой безэмоциональный пиздец, что беззлобная шутка может перерасти  в непреодолимое желание “замочить мерзавца”. Сама сначала спросила, нету ли у меня железа на теле, а я спросил, стоит ли мне вытаскивать из жопы кольцо всевластия, которое я там прячу. “Клиника” смеялась, к примеру, когда я ей это рассказал, а эта пизда недотраханная взбеленилась вдруг. Отчего непонятно.
 
  С доктором, к слову сказать, у меня была всего одна встреча, и тоже достаточно надрывная. Тот ещё рембо. Маленький царёк в мизерном королевстве. Но царь не был бы царём, если бы не показывал своей власти. Это у него выходит более чем успешно. Глаза закрыты толстыми очками в роговой оправе. Хорошо хоть, что без изоленты. Подбородок без видимых границ переходит в волосатые сиськи и после сразу в лобок. Редкие жирные волосы на щеках безобразно торчат в разные стороны. На столе у него нагромождение бумажных кип, чтоб ебла не было видно за ними. Под ногтями ободки грязи в 2 миллиметра. На нём халат грязно-серого цвета, который когда-то был белым. Из мебели в кабинете стол и 3 стула, два из которых без ножек, а на третьем сидит он.
-Садитесь, пожалуйста, молодой человек, - доноситься до меня. Прикалывается, чтоли, гондон лысый?!
-Спасибо, я постою.
-Что же вас беспокоит, скажите на милость?
-Спина. Вот тут, - пытаюсь показать на место между лопатками.
-Разденьтесь, пожалуйста, по пояс.
“А может тебе сразу булки раздвинуть, педрила?!” Послушно снимаю свитер и майку.
-Вытяните вперёд руки и нагнитесь, - нихуя себе желания.
Сначала я нагибался, потом приседал, потом исполнил верхний брейк-данс, иначе это не назовёшь. Вот так короед куражился на полную. Все свои телодвижения я пояснял и ныл, что мол, долго стоять не могу, лежать, сидеть и вообще ничего не могу долго. Может, на стройке чего повредил, может в угольных шахтах  или на пересылке потянул. Болит, говорю, не могу, сил уже никаких - ниче не помогает, жизнь стала непомерной обузой, а тут ещё и армия. Что я на пороге отчаяния. Несу хуйню, этот гриб беспрерывно чего-то строчит у себя в блокнотике карандашом. Прерывается только чтобы посмотреть на меня и зычно бзднуть. Время тянется жвачкой, с меня стекают декалитры соленого пота. Завтра я выписываюсь.

  Утром первым делом вышвырнул всё своё грязное белье на безногого танцора. Была ещё мысль найти и запихать воняющие носки ему в рот, чтоб он сдох от удушья, но что-то было в этом… антигуманное чтоли. После душа занёс деду тапки. Его уже не было. Выписался, стоит думать, а может от кваса помер нахуй, кто ж его теперь разберёт. Попрощался с Клиникой. Расставание вышло даже излишне трогательным, и я чуть было не разрыдался))) Сказал, что буду скучать по уродцу, она не обиделась, а это главное.
  Забрал выписку с рентген-снимками черепа. Других не было – пояснила мне бабушка. Ну и хуй с тобой, сука беззубая. А за окном, вы не поверите, господа, весна. Да да, самая что ни на есть настоящая. От свежего воздуха закружилась голова и я сел на лавку. Закурив сигарету, набираю знакомый номер.
-Алло, А**, Здравствуйте! Это Д**! Помните меня?
-Конечно, Д**, помню.
-Я это… выписку получил только что. Чё мне теперь? В Военкомат идти?
-Нет, стойте.
-Стою.
-Прочтите, пожалуйста, что в диагнозе написано?!
-Эээ… щя… Так. Левосторонний сколиоз 2-й степени. Кифотическая деформация позвоночника 23 градуса с клиновидной деформацией… блаблабладесятьстрочекнечитаемоготекста… отделов позвоночника БЕЗ(!) НАРУШЕНИЯ ФУНКЦИИ. Грыжи Шморля…блаблабла.
-Ммм, - через трубку было слышно, как у неё вибрирует мозг.
-А**, вы ещё здесь?, - очко начинает сужаться.
-Ага… (опять молчание)… Вы знаете, что, Д**, не ходите пока в военкомат.
-Эм…, - теперь моя очередь мычать в трубку, -А, почему?
-Потому что, надо чтобы было хотя бы незначительное нарушение функции. Понимаете?
-Непременно. А что мне дальше, прикажете делать?, - я уже не в силах контролировать себя.
-На следующий призыв снова пойдёте на обследование. Вот и всех делов. А этот акт можете выбросить.
-Ах ты Бл... бл… б… бббоже ты мой!!!, - кидаю со всей силы телефон о стену больницы. Сидящий рядом охранник позже признался, что не видел ещё в жизни своей, чтобы человек так расстраивался, покидая больницу. Сложно представить моё состояние в тот печальный момент. Это нельзя описать, это можно узнать, побывав в такой ситуации. Вынимаю сим-карту, остатки телефона и акт-направление вместе со снимками черепа бросаю в помойку. Иду домой.
 
  Так, я понял, что всё ещё впереди. Как и тогда, на первом курсе института…