Вот так и надо было с самого начала – взять с конторы бронзовый бюст лысого бородача и утихомирить горничную. Конопатая синеглазка в чёрном платье с кокетливым белым передником села на зелёный пушистый ковёр. Константин прошёлся ещё раз до двери и, по пояс высунутый в коридор, громко прошептал Павлу «быть на чеку». Евгений лежал в гостиной: полы коричневого пальто образовывали крылья (Евгений лежал на спине) перекормленной бабочки – Игорю даже захотелось проткнуть его тростью, чтобы сходство усилилось, но ограничился тем, что поднял со стола браунинг и повертел в руках ради интереса. А что делал в это время солнечный свет? Он лился сквозь щели в бархатных шторах, он падал на кафель, он успокаивал своим теплом плачущих нимф за стёклами буфета, дорисовывал недостающие пятна на большом пейзаже в кабинете, поджёг забытое на раскрытом томе пенсне и… и отвлёк нас от того, что неугомонный Константин прошмыгнул на кухню и достал из холодильника кремовое пирожное. Лиза, «Лиза-Стерео-лиза» и «монолизынька», пришла в движение (Костя толкнул её, когда открывал дверцу) и закачалась – угасающая амплитуда угасшего маятника – на проволоке, привязанной к крюку.




В детской Маша играла на пианино. Сергей держал револьвер и грустно смотрел: пальцы нажимают на клавиши. Доедающий рожок Константин впорхнул в детскую и изобразил удивление актёра провинциального театра. «В это время она всегда играет. Надо, чтобы ничего не выдавало…» - объяснил Сергей и приложил требующий тишины указательный палец к губам. Петя сидел на диване и играл с пустыми гильзами.


Зазвонил телефон. Сергей пистолетом указал на аппарат, а затем направил ствол на Петю. Маша взяла трубку. «Папа?» Сергей (одними губами): «Когда ты придёшь?» Маша (смотря на Петю): «Когда ты придёшь. Мы с Петей скучаем… Маму позвать?» Девочка смотрит на Сергея, который мотает головой в сторону кухни. «Мама на кухне.. готовит…» Константин (он доел пирожное и гибким фавном на цыпочках пролазит обратно в детскую и быстро пишет фиолетовым фломастером, взятым из чашки на столе Пети, на незаконченном рисунке птицы): «Когда он точно придёт?». «Папа! – Маша чуть не кричит, но Костя энергично показывает на Сергея и Петю, - ты скажи, когда будешь. Сейчас? Ты с мобильного звонишь?» Константин срывается и, выхватывая автоматический пистолет с глушителем, уносится в прихожую, знаками приказывая Паше «он идёт, внимание!».


Игорь откладывает браунинг и тоже выходит в прихожую.


Евгений приоткрывает глаза.


Свет везде погашен. Константин в белой «тройке» консультируется у брегета по поводу точного времени. Игорь задумчиво смотрит в глазок. Павел проверяет – а заряжен ли. Из гостиной, пошатываясь и кашляя, выходит Евгений с трясущимся браунингом. Костя шикает на него и стучит кулаком по своей голове («дурень, что ты делаешь?!»). Женя мотает артистической шевелюрой и стреляет в Игоря. Павел недобро хмурится: стрела с присоской отскакивает от пальто живой мишени и попадает ему в лицо.


Звонят.


Все отходят от двери, Костя поворачивает собачку и открывает, держась подальше от увеличивающегося проёма. Заходит весёлый, смеющийся, лучащийся светлой шуткой Фёдор.
Все вздыхают. «Это ты звонил дочке?» - уже тоже улыбается Константин и прячет оружие в кобуру. «Угу. А тут все обосрались?» «Не то слово!» - Игорь закуривает, - «второй час ждём этого…».
Все, кроме Евгения, что опирается на ненадёжную стену, заваливают в детскую. «Я говна семейного наслушался в прослушке, могу голоса изображать разные» - сквозь фёдоровы ржания пробивается осмысленная фраза. «Хотите, Лизу покажу?!» «Покажь, покажь!» - напяливает ковбойскую шляпу Константин и шутя целится в Машу «Вейбрелл-Скоттом». «Милый, береги себя!» - идиотским фальцетом выдаёт Фёдор и первый же охвачен неудержимым хохотом. Игорь и Павел мычат и фыркают. «Милый, у меня сегодня нехорошее предчувствие,» - тоненько выводит Константин.


В дверь звонят. Все снова серьёзны и прячут Евгения в уборной. Сергей остаётся с детьми.

* * *

Николай уже на коленях и ждёт, пока нервный Костя найдёт в кармане пальто шаткого Евгения клетчатый смятый лист с приговором. Маша и Петя скованы наручниками. Их рты залеплены пластырем. Фёдор приготовил фотоаппарат. «Читайте. Сколько мне так стоять ещё?» «По решению Центрального Комитета Организации… принимая во внимание… постановляет… привести в исполнение… в присутствии детей… в собственной квартире…» - безбожно пропуская абзацы торопливо уведомляет Константин Николая. «Всё?» Константин кивает. «Более смелый человек плюнул бы вам в лицо и умер бы с честью, (теперь для Маши и Пети) но ваш отец, ребята, не такой! Он трус и предатель. Поэтому будет плакать и ползать по этому ковру, и целовать пыльные ботинки вот этих подонков! И дилетантов! (встаёт с колен) Вы даже зачитать приговор по-человечески не способны. Игорь! Не спи! Он тебя уже раз шесть мог свалить с ног и отобрать ствол. Сергей, покажи мне пушку. (Сергей виновато протягивает) Опять нечищено! Как с вами работать можно?!» «Господин капитан…» «А вы, Евгений, вообще опозорились, напились для храбрости – и?! Идите в кабинет проспитесь. Где документы по обыску?» «Ещё не завершили» «Уроды, ёб вас!» Но в дверь снова звонят.