Май начинался просто катастрофически. Во-первых, закрыли два наших культовых дешёвых заведений – трактир «Ы» возле Блони и «Чепок» на Октябрьской. Там всегда, если на мели, можно было выпить – центровые маргиналы-то пока не все вымерли, да и новое племя подрастает. А тут, блять, ёбаная система всю тусу разрушила разом. Знают куда бить, черти. По самому больному. Теперь хоть подыхай с бадунища, некуда податься, чтоб хмельнуться наскороту.

Одновременно, правда, появился дешёвый портвешок в Лаваше и Дырке всего за 29 рублей. Но опять-таки пить его негде, только во дворах или на Тропе Хошимина. А это экстрим, русская рулетка, потому что менты могут появиться, а может и проскочить у нас, если повезёт. Вабще, думаю, система специально наши любимые заведения закрыла и выкинула в продажу этот блятский портвешок. Ей двойная выхода, падле: вино быстро раскупается, и менты ловят пьющих да берут с них штрафы. Двойной навар получается. Вот же гады.

Ну, набрали мы портвешка и ещё две сосиски на всю толпу, человек десять и пошли во двор прямо на Б. Советской. Думаем, сегодня ж праздник как никак первоемая, не должны урядники слишком уж борзеть. Пьём, смеёмся, истории всякие рассказываем. Давно ж не виделись. Как плохая погода стоит, уже никуда не сходишь, все наши точки перекрыты. Вот же бляди!

Оказывается, Абдурашид сгорел у себя дома. Ну, как обычно, заснул с сигаретой и пиздец. Задохнулся угарным газом. А ведь не пил человек месяца два, всё в казино ходил, думал, что повезёт. Да хуй там. Потом ещё Морячок рассказал, что Виноград совсем плохой после реанимации едва-едва до ближайшей мурлычки доходит и в центре уже не рисуется. У него два или три инфаркта и желудка считай нет нихуя, всё вырезали. А ведь сам Виноград бывший врач. Кажись, уролог. Помню, раньше, когда надо было хмельнуться все к нему пёрли всей эпопеей. Он лепила толковый был, ему больные часто бухло дарили. У него там, в шкапчике, дорогие напитки стояли – коньяк, виски, джин даже текила. Он не жалел, если кто подыхал на отходняке. Виноград, он прикольный. Однажды, рассказывал, надумал он под капельницу нырнуть, потому что кумарило его яибу и давление прыгало за всю беду. Ну, лежит у знакомого врача под капельнецей и так ему заебись стало, что решил он хлебануть. Вылазить спод капельницы и бежит до ближайшего продовольственного. Покупает какое-то винишко, одевает бутылку из горла и опять прыгает под капельницу. И так ему стало ещё больше заибмись, что ваще пиздец всему. У Винограда только одна привычка была плохая. Он когда мы выпивали, просил сразу ему полный стакан наливать. Некоторые пацаны обижались и чуть ли рожу ему не били, потому что на хуя же – все пьют по половинке, а Винограду надо сразу полный завинтить. А Клюв уже совсем никакой стал. Тень от Клюва одна осталась и пьёт, не выходя из дома, напару со своей сеструхой, которой уже цероз в последней стадии. Вот Лясин один, кажись, щас в завязке. Кто-то его даже на базаре видел, как он какую-то вещь себе покупал. Он Лясин всё ж мужик неплохой. Конечно, он постоянно, как увидит кого, деньги просит или хоть сигарету на крайняк, но однажды сижу я на Блони и чуть жив – вдруг рисуется относительно трезвый Лясин и говорит: Алик, ты болеешь что ль, так на тебе сотню. Я удивился: откуда у Лясина деньги? А он говорит: ну, я ж тоже иногда халтурю. Бывает. 

Короче, посидели мы так во дворе средь бела дня на виду у всех жильцов и проходящих мимо граждан, и никакие менты нас не тронули, а потом и пошли в разные стороны, кто как мог. Кто винтами, кто прямиком до хаты, кто нарогах, а кто и потихоньку. Еби систему, одним словом, как написано где-то на стенке.