Пёс не ест, не пьёт четвёртый день, нос сухой в горячечной пыли. Грустный взгляд скользит в балкона тень, где навек притихли костыли. Может это сон, дурацкий сон, вот сейчас проснётся с шумом дверь. И ура! Войдёт весёлый ОН, хватит спать, пошли купаться, зверь! Добрый свет заветного окна, костыли в асфальт стучат легко. ОН себе возьмёт стакан вина, эх, опять, ему бы молоко. И по над рекою в вышине, ОН устало сядет на пенёк. Мягко хлопнет лапой по спине, и шепнёт, - беги, гуляй дружок.
Прикурив, затянет песню-стон, заструится злобный самосад. Про давно врагом сожжённый дом, про кипящий цветом палисад.
Надо встать, до миски доползти, впалый к позвонкам прилип живот. Он же твёрдо обещал прийти, но оттуда видно не придёт. И опять в дверях его жена, снова плачет, Господи, напасть. Не её ж, в конце концов, вина, что кусок совсем не лезет в пасть.

Спи дружок, разрушены мосты, спи, и слёзы попусту не лей. Может, хоть во сне услышишь ты, тихий стук знакомых костылей.