Эхх, как бы начать? Стоял яркий солнечный день первого сентября. Нет, не так. Вот.
  То первое сентября я помню смутно и местами, как бы обрывками. Уже на первой паре я начал пить пиво через трубочку из внутреннего кармана пиджака, ныряя за водкой, подобно пингвину, под стол, когда преподаватель отворачивался, чтобы написать на доске аглицкое слово из трех букв. Все слава на доске были из трех букв, поэтому читать их не хотелось. Потом пара наконец-то кончилась, и мы вышли покурить. Портвейна оказалось как всегда мало, и кто-то вспомнил, что у Андрея в общаге стоит канистра медицинского спирта.

  Пока мы добирались до комнаты на четвертом этаже в конце длинного коридора с единственным окошком, меня немного отпустило. Я пошел проблеваться в сортир, находящийся по соседству. В тусклом полусвете загаженного мухами окна я мутным взором окинул кафельный пол, и стены, и ряд кабинок. Могучим рывком я открыл крайнюю к окну деревянную, крашенную зеленой краской дверку и резко и победно, с ходу, начал блевать. Из абсолютной темноты на меня смотрели белые правильно круглые глаза. Негр противно заверещал. Сначала тихо, потом видя моё смущение, всё громче. Я перестал блевать и ретировался к раковине, потому что вкус во рту был не из приятных.
  Дверь в крайней кабинке резко захлопнулась, заставив меня поёжиться. Про себя я подумал, что первый раз увидел негра в непосредственной близости и сразу на него срыгнул. Мне стало жутко неудобно перед заграничным гостем. "Эй, нигер, прости, не хотел", - громко сказал я, поворачиваясь к окну.
  Из кабинки понеслось: "Я буду жаловаться милиция", "Все русский свиньи", "Срать я на вас хотел". Не люблю разговаривать с человеком, когда не вижу его лица. Я подошел к кабинке и попытался открыть дверь на себя. Изнутри её плотно держали. Я дернул за стальную дверную ручку, та осталась у меня в руке. "Вот досада", - подумал я и направился к раковине. Надо сказать, что какая-никакая силенка у меня есть, подкову, будучи в деревне у деда, разгибал.
  Я выдернул раковину из крепления и обломком металлической трубы постучал в дверку.
- Нигер, выходи, - пробасил я.
- Я буду жаловаться комендант! - раздалось изнутри.
- Как хочешь, - пробормотал я и ударил сильнее.
  Дверь начала проминаться внутрь. Керамические кусочки раковины посыпались на пол. На третьем ударе дверка сломалась пополам. Я снял обломки с погнувшихся петель и откинул в сторону. На унитазе сидело и дрожало существо серо - пепельного цвета. Круглые белые глазки то зажмуривались, то открывались, жалобно кидая на меня взоры, полные отчаяния.
  Я пожалел инопланетянина. Установив раковину, ставшую благодаря осколкам и изгибам трубы к этому времени похожей на экзотический цветок, на пол перед нигером и велел держать её вертикально перед собой. Тот безмолвно кивнул головенкой и вцепился в неё обеими лапками. Я окинул взглядом разрушенный туалет, проходя по коридору, бегло попрощался с пацанами и покинул общежитие.