Мы стояли в грязи, только спустившись с гор как басмачи, хотелось жрать и погреться, как обычно накрапывал дождь с мелкой ледяной крупой. Нам было по 22 года, полгода до дембеля, за плечами Абхазия и штурм Грозного, как говорят молодые старики. Наш персональный Харон - кэп остановил бэтэр и спрыгнул к нам.
- Хорошо, что застал, - улыбнулся он, пожимая наши грязные руки, - уезжаю.
- Не передумал в наемники-то подаваться? – проворчал Славян, - чем будешь от негров и хохлов отличаться, что Рахимова и Петрова зарезали?
- Мы говорили об этом, - покачал головой кэп, - тут муслимские наемники, другой колер. Да и разница какая, ты уже оклад за войну получал, - кэп посмотрел Славяну в глаза, - думаешь рука дрогнет за деньги человека завалить?
- Нет, - кивнул Славян.
- И я об том, - улыбнулся кэп, - вот телефон в Страсбурге, надумаете – спросите Жиля, он по-русски кое-как лопочет и по-английски трещит. Бывайте.

Когда меня спрашивают как служилось – говорю в штабе писарем отсиделся. А что я могу рассказать о игре в три скрипа, чтении «Устава гарнизонной и караульной службы» на тумбочке и команде «замри» на плацу? Ничего. Я в учебке наскоро переделанной из старой больницы, где все было наспех и через жопу, пробыл меньше суток, потом за мной прибыл покупатель и тогда незнакомым Славяном тоже. Кэп, а это был он, тихо, но ожесточенно поругался с подполом, о чем мы естественно не знали, и провел нам смотр в ленкомнате. Узнав, что такие старые хмыри загремели в армию сразу после строительных институтов и кафедр по взрыву мостов, пусть не законченных, офицер повеселел. Кэп предложил вместо песен строем и карантина влиться на два года в коллектив разведроты, насколько это было необычно, мы узнали потом, но времена были лихие. Естественно согласились на предложенный свежий воздух и усиленное питание – пока кроме поноса и зверского голода учебочная баланда у нас ничего не вызывала. Дали подписаться, как оказалось мы принесли таким образом присягу, в оружейной без слов выдали штыки и автоматы, однако наотрез отказались давать пистолеты. Написав непонятную бумагу кэп под свою ответственность получил макаровы и мы отбыли на гражданской ниве, как оказалось на войну. Через сутки с небольшим мне даже удалось побывать в нехуевой перестрелке, так началась моя служба отечеству.

Многие тогда тряслись, боясь отсылки в Абхазию. В принципе правильно боялись, лучше сидеть впроголодь по дальним гарнизонам в заблеванных общагах, без минимальных перспектив на будущее, чем месить грязюку пополам с минами тут. Мы-то по зелени принимали многое как должное, откуда нам было знать, насколько дикими вещами занимаются состоявшие наполовину из «афганцев» здешние ребята. У них случились серьезные потери, отчего пришлось с бора по сосенке набрать пополнение, минуя все порядки. У кэпа кто уже отбегался, кто по госпиталям, поэтому он поставил на молодых, приговаривая, что с чистого листа работать лучше и если понадобится целая армия, он ее обучит, были бы не совсем кривые и хромые. Сейчас, думаю, он был прав, через три месяца после отрыва от материнского подола, мы уже самостоятельно шарились по окрестностям, а соседи дождались пусть бывалых мужиков, только через полгода, черными ходили от недосыпа, больше половины людей не хватало. К тому времени мы уже влились в коллектив по полной, еще прибывшим дядечкам кое-что показывали.

Затем через год вспучило другое место и невзирая на протесты наших без байды отцов-командиров, нас перебросили россыпью к необстрелянным хабаритянам и чуть к свердловским, что должны были показать мощь советского оружия гидре мирового терроризма. Чем закончился второй штурм разъяснять не нужно, мы результаты с кэпом узнали едва переговорили с прапором, выжившим при ноябрьском и увидели ребят, горящих желанием въехать в город, набитый хорошо подготовленными наемниками на танке. Скажу только, что наша тройка не обсералась и вытащили сколько смогли, однако, как и встречавшиеся там ребята из всяких подразделений «В» в черных свитерах, сделали мы для горевшей мазуты мало. Естественно поглядев на карты и общее знание ситуации, мы срочно потолковали с местными жителями и среди трофейных зиг-зауэров, CZ83, новехоньких кипарисов нашли карты получше штабных. И хотя после двух часов задушевных разговоров с пленными, шли наши колонны уже не совсем вслепую, однако общая подготовка операции и выучка контингента перечеркнули все. Мы, привыкшие к порядку и строгой советской дисциплине, привитой нам в части, здесь охуевали по разу в час от распиздяйства и долбоебизма. Конечно, мы положили сколько смогли наемников и всяких «волков», наверное, раз пять прошли город этот хренов вдоль и поперек, только это ничего не решало. Затем уже были Аргун, Новогрозненский, да и все остальные, навязшие всем на ушах. Устав от бардака кэп и не выдержал – встретился с вербовщиком, открыто разъезжавшим по частям и зазывающим в иностранный легион или другие частные армии.

Мы после ухода кэпа совсем заскучали, хотя наступило лето и птички запели. Лето было жаркое, больше правда по работе, ибо всякие бендеровцы и прочая гнида лезла всеми способами, к осени чуток с ними разобрались, там и домой засобирались. Уговаривали нас ласково, контракт предлагали, потом пугали, потом опять уговаривали, но не уломали. Я приехал к себе в городок, Славян в Питер. Дружки школьные уже по двое детей завели, девки мои замужем, институтские разъехались – работы совсем нет. Только сестра, муж ее, бизнесмен хуев – цветмет пиздить и продавать. В ментуру предложили сразу идти, но посмотрел как они квасят прямо на дежурстве – тошно стало. На заводе зарплата полный ахуй, только в ларьке торговать или его же трясти – пара корешей этим славились, очень звали. Короче собрал я вещички и рванул в Питер, паспорт еще загранцовый выправить съездил в центр.

Славян, хули, город большой, жил повеселее, не вылезая из женских общаг. Ну, как водится, за встречу, очнулся помню заваленный бутылками и голыми бабами, яйца болят, а девки выглядят очень довольными во сне. Не взирая на обилие половой ебли, свалившийся на меня как на другана Славяна, чьи подвиги еще помнили третьекурсницы, ставшие теперь выпускницами, надо было что-то решать. Подумав на редкую трезвую голову, мы порешили, что надо двигать за кэпом, ибо делать мы больше ничего толком не умеем. Я со своим дипломом попытался освоиться в городе, но никаких перспектив даже у опытных инженеров не имелось с лисишными корками. Опять охранники, ларек или рынок – мараться только. Заказали звонок в Страсбург, переговорили, дождались приглашения и билетов, поклонились земле родимой поясно и улетели.

Школьный английский, ха-ха. Через два месяца в обычной школе для эмигрантов мы стали говорить как истинные британские джентльмены, естественно без чтения Шекспира в подлиннике. Терминологией и прочими спецурами занимался с нами очень вежливый немец, однако, ничего особенно нового мы не узнали. И BS Стар и Берету М-12 мы уже видели и даже баловались бродя с ними по окрестностям, благо духи имели очень экзотическое оружие, а первым оно нам доставалось. Чуток попотели над разными книжками и нам сказали, что годимся.

Фильмы подготовили нас к джунглям, змеям и прочим тропическим тарантулам. Ага. Щас. Современные аэропорты, очень отличные от советских гостиницы, хотя негров поначалу шугались. Красивые машины, обилие недоступной совкам аудио-видео техники, оглушительный шквал впечатлений – куда мы могли выезжать кроме санатория «Солнышко» в двадцати километрах от целлюлозного комбината, да и то раз в три года? Но освоились, стали даже покрикивать на нерасторопных негрил. Маршрут у ребят из компании был налаженный, мы двигались вдвоем, а другие группами по пять-десять человек, у них как раз «осенний призыв» шел, правда такой осени у нас и летом не бывает. Прибыли в лагерь, весьма комфортабельные домики на четверых, офигенная столовка, бар, полоса и десятки, если не сотни рекрутов всех цветов.

Кэп бодро бежал кругами вокруг колонны потных, с заплетающимися ногами ребят и бил их армейским ремнем по заднице. Махнув нам, он загнал их в душ, передав помощнику и повел нас в бар. Попивая пивко, мы слушали о местной житухе, мысленно переводили сумму по контракту в рубли, а затем в количество жигулей, которых могли купить на одну зарплату, так как мы, благодаря рекомендациям кэпа становились инструкторами. Гонять хохлов, наполовину составлявших лагерь было одним удовольствием, все были милыми и доброжелательными, а поездки в бордели ближайшего крупного города вовсе незабываемы. Когда программа была завершена, прибыла очередная партия и началась та же балалайка. Пока думать, куда эти ребята в таком количестве убывают не хотелось и почему не возвращаются тоже. До тех пор, пока нам не пришлось вести подготовленные нами группы. Но это было уже весной.