В Пушкинском было помпезно. Люди старательно делали вид, что пришли смотреть кино, но мне на них было насрать. Я очень люблю кино. Я охуеваю от этого призрачного целлулоидного мира, где можно напридумывать себе любую хуйню, тем более, что она тебя не сожрёт, не выебет и не подвесит на дыбе, а ощущение реальности  и присутствия в наших кинотеатрах всё круче и забористей.  Пушкинский по тем временам был очень крут. Когда на просмотре «Титаника» трещали переборки тонущего корабля, мне было жутковато. А когда в голубую бездну океана полетел даймонд размером с «Камаз» -я чуть не лопнул от щасья. Короче – Пушкинский тогда был для меня настоящим храмом искусства.

На просмотр «Матрицы» пришли вчетвером, Вадик с Катюхой и я с о своей тогдашней пелоткой Иркой. Они с Катюхой работали в какой-то больничке медсестричками. Были задорными, симпотными и очень вкусными. Насчёт Катюхи не знаю, а вот Ирка была ещё и ебливая, как собака Баскервилей. Впрочем, как-то за пивом я поделился с Вадиком своими опасениями по поводу Иркиных фонтанных оргазмов, брызгающих эстрагеном мне в ебло, если это была 69 позиция, на что Вадик с жаром поддержал тему и обрисовал такие влажные картины их с Катюхой кончаний, что это стало мне портить аппетит и я поспешил завязать эту тему.

Ирка была почти с меня ростом, белобрысая, с сочными пухлыми губами, с очаровательной лысиной на аккуратной, не раздолбанной пиздёнке. Грудь была в моём вкусе, стояла, хоть и тянула на третий размер бюстгальтера. Соски выдавались упругими куполками и были похожи на ещё одни маленькие грудки, только розовые. И ещё ногти…Какие ухоженные у неё были ногти. Ноготки на её тонких пальчиках были нежно розового цвета, как у малькой белой крысо альбиноса, с перламутровым отливом даже без лака. Они меня возбуждали даже больше, чем её персик-щёлочка или уникальные сиськи.
Они сразу выдавали выдающуюся чистюлю. И ещё она была голодная. Очень голодная.  Она или никогда не знала, что такое мужская ласка или это у неё было очень давно. Моя псевдоинтеллигентская обходительность в постели и вне неё заводили её с пол оборота. Еблась она самоотверженно, самозабвенно, как будто хотела наебстись на всю оставшуюся жизнь. У меня на неё стоял, как у солдата чурки перед дембелем, мог драть её часами, настолько эта тварь была хороша.

Был ещё один немаловажный момент наших половых отношений. Она у меня ничего не просила. Вообще ничего. Иногда только скажет : «Дай сотку на такси.», и всё…Я вначале напрягался, думал, что игра ведётся по крупному и я просто объект для потенциального замужества. Но когда однажды она повернула голову ко мне в позиции «догги стайл» и, задыхаясь выдавила : «Серёж…как мне хорошо…», я перстал подозревать её в корысти и меркантильности, хоть это и естественно для баб – влезть под кожу клиента.
Был у неё и муж. Но пришёл с Чечни совсем без башки. Пил сильно, запойно и по-русски страшно, с хватанием за нож,  увечьями собутыльников и непреодолимой страстью уйти из этой грёбаной жизни нахуй. Так он и сделал. Попил неделю водки, а потом пошёл в гараж и там выстрелил себе из ружья в рот. Ирка стала свободна. А тут и я нарисовался.

В общем,  само собой, через некоторое время я уже в открытую всем говорил, что по-ходу свадьба моя не за горами  и догуливаю я последние свободные деньки. Жену я себе нашёл
красивую, верную, умелую во всех отношениях, чистюлю и  рукодельницу. Грех на такой не жениться.  Жить с ней, поживать, плодиться и размножаться. Детей у неё от брака с загубившим свою бессмертную душу воином не было, поэтому и напрашивался вопрос, когда же я начну Ирке заделывать своих отпрысков. Ну, на самом деле, уважаемые камрады – тёлка была зачётная на все 150 процентов.

Началась «Матрица».  – Иди за белым кроликом,- побежали буквы по монитору. Я напрягся, но всё –таки раскрыл шаркнувший на весь зал пакет с фисташками и открыл банку пива. – А для Вас правила не действуют, мистер Андерсен? Вы особенный?- нудил с экрана бот, дико напоминающий моего коммерческого директора Гришу –суку и просто пидора. Через сорок минут просмотра, когда «Навуходоносер»  бороздил канализацию сгоревшей планеты, Ирка заерзала на своём кресле. Я то уже почуял, что наконец-то попал на настоящее событие в кинематографе, на некое чудо, которое случается крайне редко. Електронное Евангелие режиссёров со стрёмной польской фамилией завладело всем моим организмом, каждым нейроном моего зачарованного рассудка. Я впитывал кино, как по утру  алкаш пьёт воду из горлышка чайника, жадно и захлёбываясь, с наслаждением и боязнью, что вода вдруг закончится. Мурашки бегали по моей спине.

И тут случилось нечто невообразимое. В мою гармонию влетела опустошающая энтропия. Ну кто её потянул за язык? Ирка повернулась ко мне и зашептала на ухо : «Серёж, по моему- херня какая-то, да?»
Дальше фильм я уже смотрел по инерции. Когда Нео воскрес от поцелуя Тринити и зал начал орать и аплодировать, я сидел , как идол и тянул из банки нагревшееся пиво. Фисташки я так и вынес из кинотеатра нетронутыми и отдал надорванный пакет Вадику. Ирка щерилась своей офигической удыбкой, все были очень довольны.  Домой я поехал один. Иногда я вспоминаю её выдающиеся сиськи, щелочку персика и перламутр ноготков. И это её непревзойдённое ни одной из моих баб: «…как мне хорошо…».  Больше Ирку я никогда не видел.