«Сегодня з/п , на работу иду, с ноги дал паибалу чорному кату», - это у меня в голове такой самадельный  хепхоп играет. Забыл блять наушники, ибо  – апаздываю и спешу шопесдетс, и сигареты, и зажигалку тоже забыл, а может и проебал вчера. Это ещо заебись что в носках спал – а то бы ваще к обеду пришол. Носки это такие скаты, что как только их с рычагов снимаешь – пиздец – сразу щемяца по углам, за батарею, под плинтус – потом фтарой хуйнайдеш.  А кагда з/п – лучше не опаздывать. Премета плохая. Я однажды опоздал за получькой на два дня – так меня уволили нахуй. И заебись кстате, а то работал бы щас хуевую неинтересную работу в качестве «муниципального служащего первой категории третьего сорта», нах. Краснел бы и брал мелкие взятки – а хуле, так система устроена. Ты взятки или даешь, или берешь – все как в угаловном кодэксе, а закон – он, сука закон. Его надо саблюдать. Система ниибацо.
«Перехожу дорогу – красный светофор. Вижу чорный бумер уебался апзабор,  куда там до меня кравастокам и кастам, я ниибаца эМСи, сосите губасто», - ускорившись, двигаюсь вдоль гаражей патрисающего ублютсково жолтого цвета и забора, таковожэ мочевидново оттенка. Неудивительно што сдесь всё зассано поушы – этот колёр такой психологический эффект даёт, што тут если и не захочешь, а уссышься. Ментальная атака, бля. Паэтому я здесь пачти всегда почьти бегу – заместо утренней прабежки, тем болие апаздываю тоже пачьти всегда. И тут хуяк! Из-за угла – она. А надо заметить, что после нашей мималетной встречи в сартире, мы пачемуто не общались. Как-то стеснялись штоле. (Туд рикамендую зафтыкать по сцыле, ибо там типа предыстория)Тем более что она сидид в бугалтерии, а я бугалтерию вижу тока когда з/п. Вопщем наши жизненные пути разошлись както. Нинадолго как окозалось.
И вдрук, повторюсь – хуяк! – и появляеца она в виде такого спецэфекто, типа как в Матреце, когда Тринити залипает в воздухе. Я вижу её и то, что она видит меня и еще вижу кадры,  какбы что будет в будущем. И там есть и рамантические встречи и ниспешные прогулки и какие-то напитки, и наканетс, её вопрос-предложение «может, ко мне?» И неотвратимость дальнейших сабытий становица настолько неизбежной для абоих, что между нами просакивает (нипабаюсь такой смелой алигории) мощьный  электророзряд, сопровоздающийся характерным треском. Со мной такое есчессно фпервые было – я дажи увидел каг искры палетели, кстате нисматря на то, что оба зазимлены – ТЫНЦ ! После чиво миня охватывает  неконтролируемая эйфория, и я на на миг выпадаю из реальности. «Это – Чувство», - панемаю я задворками незамутненново подсознания.
- Бляяя, – слышу аткудато из гиперпространцтва знакомые галоса. Мой и её. В унесон.
- Уооойооооой, - это уже одна Маша.
-Уфсссссс…. – это уже только я.
Тут искры кончаюца, зрение восстанавливаеца и передо мной материализуетса машино летсо, которое она прикрывает руками, кагбы стесняеца, типа гюльчетая, ога.  А я вэту сикунду чуствую в своих лобных долях черепа Ацкое Соло На Самом Большом Барабане Самово Большого Тиатра – ТЫДЫЩЬ!!!! И эхо – унц-унц…. унц-унц-унц…

Наши жизненные  линии перескелись всётаке, причом на охуенно песдатых скорастях – хуле, апаздывать никто не любит. Причом точка пересичения двух траекторий оказалось чодко между нашими головами. (Отвлекусь: тут хател вставить формулу типа «Е равно MC кводрат» для наглядности, но передумал, пощадив моск тонкиздов и тунгусов.) После саударения мы пападем в лехкий накдаун, и, когда коленные нервы выдают ошибку, мы каг баксёры, синхронно проваливаемся («присидаем чиста по-поцански» – миханически отмечают лобные доли черепа), и некаторое время тестируем системы. Патом перегружаемся в режиме защиты ат збоев и все вроде работает каректно. Только лично уменя ацки гудит фаервол, не знаю как у ниё. Скарее всево тоже.
- Маша, бляя…иииин, - каректно пытаюсь сгладить канфликтную сетуацию… -
- Серёжа, сцу….ууффффф. Что, бумажку дать?…. – мы пачьти повторяем наш диалог недельной давности. Чуство йумора у ниё не выбило, это хорошо.
- Неа, у меня сёдня с сабой, - типа шутко за шуткой, - Мария, а не замичяли ли Вы ранее-с, что нас притягивает друг к другу-с? – я жду ответа и готовлюсь искрометно атжечь про траектории наших тел и закон Нйутона-Валуева. Патамушто в такой мамент главное это атвлечь челавека от болевово шока.

Тут она открывает летсо, пристально смотрит на миня и я, сглотнув слюну, внизапно осознайу глабальную трагичность нашей случайной встречи. Её нижняя губа кровоточит и опухает на глазах. И верхняя паходу тоже отставать не собирается. Минуты через три палучица качиственный  такой бланш. Губы аля Зверев-стайл после ремастеринга от Валуева. И я вдрук снова вижу нидалекое будущее: как она бирет зеркало, смотрит внутрь, и падает в обморог, а я, подхватив ее бесдыханное тело,  делаю непрямой, но чуственный масаж серца и искуственое дыхание врот-врот. Она открывает глаза, узнает миня, улыбаеца и с жаром говорит «Ах… Серж, вы – мой герой! Давайте йа у вас ацасу! Ах, нет, - болит губа… тогда – ибацца!»
- Е равно эм-цэ кводрат, блииин, - выдыхает она и трогает изменившийся рильеф сваево летса, - Серж, вы мудак! Дайте мне руку, сударь, и потрудитесь проводить даму домой. У меня голова кружица. Здесь недалеко.
-  Может, это, типа… ну, сначала кагбы в оптеку зайдем? – я вдруг понимаю гнусную неоднозначность этой фразы и добавляю, -  то есть, леди, вам необходимо смазать… то есть Ваши большие губы… то есть у Вас я имею нижние губы… губу имею введу я …, - я почти теряюсь. -  Вопщим надо зайти в оптеку за…
- За анестезией.  - выручает меня Маша и, немного поморщивщись, прикасаеца языком к нижней губе. В ее глазах проскакивает маленькая искорка.  – Пойдемте, сэр Нйутон. Около дома есть магазин.
За зарплатой мы опоздали ровно на один день.