Тетя Таня бля! Веденеева! Мая любимая децкая женсчина! И где, на рекламнай хуйне масковскага метрапалитена! Я настолько охуел что дажи перестал нюхать волосы стоясчей впереди девушки и подал нимного вперед, чтобы лучше разглядеть любимае с децтва лицо. «Телеканал «Домашний». Мир в твоей тарелке» - гласила реклама. Суко! А я думал она совсем проиблась!

- Слыш ты бля, - за плечо меня схватил какой-та падазрительный тип. – Изврасченец ебанный.
- Чего бля? – не понял я, вырванный суко из васпаминаний децтва и так бестактно возврасченный в митро 21-га века.
- Хуле к телке жмешься? Пойдем, выйдем.

Паходу та сучка, воласы которой я нюхал до этого, была его телкай. Я хотел объяснить что случайна к ней прижался, что бы разглидеть лицо тети Тани, а до этого просто нюхал волосы головы. Но блять один хуй была мая останофка. Мы вышли на радную платформу «Медведково». Ну я, этот ебанутый и сука. Дефка дернулась уйти, но чуваг останавил ее за плечо и сказал: «Подожди». А потом добавил очень зло:
- Сука бля! Такое же чмо моей маме на жопу в автобусе кончило! – и замахнулся.

Не, я понимаю когда за дело пиздят, а просто так… Ладно бы я хуем по ней поводил, или действительно сральник обтрухал. Или, пользуясь давкой, схватил ее за песду несильно, а свободной рукой подрачил в карман. Полизал шею, па тихому мочась на ее ноги… да что блять угодно! А то – воласы только понюхал, да и то не до конца. Нидажидаясь песдюля, с ноги уебал правозасчитнику по йайцам. Один хуй они у него чугунные, рас так выебываиццо на незнакомых поцаноф. Чуваг свалилсо, а я вспомнел папу. «Бей первым» - так он мне всегда говорил. Будет мама передачу собирать, положу ему пачку папирос.

- Ну чо бля, ты теперь моя, - обратился я к телке.
- С чего это?
- Хуле, поцана тваего завалил.
- Эт не мой, левый прилип какой-то.
- Да? – я посмотрел на корчащегося на платформе чувака. Действительно ебанутый, за не свою суку по шарам получить можит тока полный еблан.
- А джинтонег купиш? – вывела меня из раздумий телка.
- Ага.
- Тогда пошли.

Мы вышли из метро и взяли в палатке читыре очакофских тонега. Молча выпили по одному. Начил накрапывать дождь.
- Пайдем, тут в падъезде дамафон не работает, я знаю, - дефка паходу была ничо, палезная.
Выпили есчо по банке в памисчении. Делать больше было нечего, но расходиться не хотелось.

- А ты чо, правда изравсчениц? – нарушила тягастнае молчание телка.
- Не, ты чо. Так, воласы твои просто нюхал.
- Зачем?
- Ну не книжку же читать.
- Хочешь есчо понюхать?
- Ну, можно, конечно.
Она встала на колени, растигнула мне шеринку и взяла в рот хуй. Видима чтобы не мешал нюхать маи лабковые патлы. А я зожмурилсо и накланил голову. И стал нюхать ее. Только перед глазами почему-то стояла тетя Таня Веденеева. Это наверно потому что у меня память фатаграфическая.