Продолжение. Начало здесь. http://www.udaff.com/creo/82070.html

Керя рос. Рос в моем доверии. Никогда я не думал, что в такое время, так буду доверять совершенно случайному человеку, которого я и знать-то не знал. Ну да, мать-то я его знал и уважал, как всякую женщину без подмоги вырастившую этого «идиота».
За ним, вдруг, обнаружились еще и организаторские способности, когда я взял (по его же инициативе) шесть гектаров поля, куда он набрал бичей откуда-то, дал им выпить и пожрать вволю, заставил работать и получать деньги, жить, почти нормальной жизнью, тут я ему и поверил.
Он подобрал там одного, который и руководил всей этой «бригадой», а я только платил за вспашку, за воду, за удобрения, решал, куда эти продукты отправить по-выгодней, а на поле и не бывал почти. Всё делал Олег, он там все «курировал». Заработали хорошо, с каждых двух гектаров по «Жигулям» чистой прибыли.
Всех этих работников он как-то сумел пристроить по разным больницам (за взятки конечно) и диспансерам на зиму, кого кочегаром, кого просто, фиктивно больным каким-нибудь недугом, почти смертельным, чтобы пролежал (прохарчевался) там до следующего сезона, Трудно это было, я его понимал, а как нет, если у них ни имени, ни фамилии, только клички, типа «турьма»... С этого года и Керя получил другую кличку, стали его звать «Бичмэн». Я спросил, когда услышал это в первый раз, что же это значит, на что мне ответили, «...он же по бичам мэнэджэр».

В тот же год я купил совхозную пасеку, вместе со всеми причиндалами и машиной грузовой, чтобы пасеку таскать...
Снова позвал Керю, надо же пчеловодов искать понимающих. Он нашел, выставил требования разные, я их выполнил. Тут он мне и заявил, мол вы продаете машину свою, а я ее купить хочу. Разговор состоялся:
- Дорого же, Олег. В долги что ль хочешь влезть. Да и зачем она тебе, если ты на ней же и ездишь, когда, куда и сколько тебе надо, только бензин заливай? Она ведь дома у тебя стоит всегда.
- Наташка хочет. Чтобы как у всех, чтобы своя.
- Ты ж еще на ней не женился. И как«так хочет», если не женился?
- Ну так, хочет и всё. Чтобы как у людей, у всех...
- Значит так. Ты все равно на пасеке будешь, с этой машиной вместе, мы тут другой обойдемся. Продукты, что сообщить, разведать, куда и что перевезти, переехать, а как без машины? Вот бери ее и до осени. Осенью, если женишься, может я тебе ее и так подарю. Ты сезон мне сделай и всё. Организуй там всё, ну чтобы нормально всё было. Будет всё нормально, значит разбогатеем, все разбогатеем и ты и я.
- Четыре месяца вне дома? В поле? Хорошо ты придумал, мне ведь не сто лет еще...
- Зато машина будет твоя. Да и нет у меня никого, чтобы довериться, как тебе. Ты не знаешь, что такое пчеловоды. Там же воровство существует, заметить трудно. А ты не дурак, ты там все и разведешь. Деньги у тебя, машина у тебя, кормишь ты, взвешиваешь все ты. Ну, доверяю я тебе, нет у меня больше никого, а искать еще кого-то не хочу, сам поеду, если что. Ну и, раз-два в месяц всё равно приедешь ты к своей Наташке. Ну, так выручишь?
- Ладно, поеду. Только ты про машину-то не забудь, к осени.
- Прям уж и женишься?
- Боишься потерять?
- А что мне-то терять, ты бы в жизни не потерял чего, а машина есть или нету ли ее...

Организовал он всё. Завалили они меня медом, фляги не мог найти своевременно. Талант у него был организаторский, всё у него было под контролем.
Но всё же душа болит, поехал я как-то, в пятницу вечером, к ним на пасеку, посмотреть-то надо, как живут, чем живут, не голодные ли там сидят. Купил водки, набрал им сигарет, свежего мяса, может пошашлычат или просто поджарят свеженького, речька у них там, там и отдохнуть тоже можно, хотя бы денек...

Встретили они меня как президента. Всё у них есть, ни на что не жалуются. Только пчелы-звери, их не кусают, а все на меня нападают. Они даже маску не одевают, не кусают их, меня только и грызут, тучей налетают...

Время идет быстро, выпили, закусили зажаренным. Тут Керька и говорит:
- Поеду, бабу привезу или двух, как без баб-то. Шеф приехал, меня там поймут, молодых привезу, мечта...
- Арестуют тебя, выпил же. Да и где их взять-то? Вечер же уже.
- Базар весь мне знаком, менты давно меня знают. К Альке поеду, она выведет куда надо, я у нее всё покупаю...
- Смотри сам, без прав останешься, может что и подловишь, а мне главное, чтобы ты тут работу исполнял, без тебя мне остаться никак нельзя...
- Всё проверено, не подловишь, не останешься...- И уехал.

Через пару часов приехал, привез девушку, скажу сразу, откуда и нашел-то такую, симпатичную, но только одну. Может быть я уже такой старый, что давно не видел, какие сейчас девушки и есть-то, зажрали меня эти дела и деньги, но эта была- картинка писаная, икона считай, подиум позавидует. По разговорам первым, понял я, что она тупая головой, не совсем далеко ушла в образовании и воспитании. Тупая-то тупая, но зарядила не тупо, «...хоть сколько и как, но червонец в раз...», а деньги были еще деньги, люди зарабатывали от сто до триста за месяц. Презервативы привезла с собой, ловко так их надевала сама, никого не спрашивая. Керя принес банку консервную из под кильки в томате, поставил под койку и ей сказал:
- По углам не кидать, всё сюда складывать, а утром выкинем...- Показалось мне, что она уже не первый раз здесь, коль уж он конкретно говорит об углах и разбросах...

Четверо нас было, а начали почему-то с меня. Я боялся, я женат, да и не за этим приехал, да и старый я уже для приключений разных, но они настояли, хоть я и сам хотел уже немножко, а когда зашел к ней, уже весь захотел, все само таращилось. Она сказала:- Как хочешь-то? – А я и не знал, как я хочу, чего я вообще-то хочу, сам себе подумал, «да хоть как», но она не дала подумать, ловко напялила мне гандон, взяла в рот до самого конца почти, я и сварился сразу, от испуга, наверное. Она стянула с меня этот мешок, полный слизи и кинула его в эту, из под кильки банку. Я ушел с чувством, что ничего не понял и еще бы раз зайти...
Так, все четверо, прошлись по разу, а кто-то и по два, не считал, может и по три. Всю ночь какое-то движение было. Я спал в своей машине, больше не пошел, но иногда, просыпался и видел, что не все спят...

Утром я встал не поздно, но Керя уже жарил ломти мяса на мангале. Типа шашлыки жарил. Все еще спали. Я пошел в поле, нужду справить. Ничего не понял, только встал, а собаки уже жрут гавно, «горячее» еще. Пришел назад:
- Олег, это что за собаки такие, гавно жрут человеческое?
- А я их на базаре нашел, бродячие все, там привыкли. А что, пусть хоть лето поживут по-нормальному, мы же их кормим хорошо, а то, что жрут, так это у них привычка, думают, что им может быть ничего не дадут. Пусть лето здесь, а зимой уж и бродяжничают, пока я снова не приеду. Я им вон, мешок отрубей купил, завариваю, да и со стола много чего туда вливаю...
- Ну как, гавно же?
- Ну привыкли так, бродяги же... Плохое не едят, например, если ты вчера пережрал, спиртного говорю, она жрать не будет. Вон та,- он показал на одну черную, похожую на черта в сумерках,- попробовала, так ее рвало как? Потом я ее отпаивал стрептоцидом, с фталазолом и левомицетином, думал сдохнет, слава богу отошла, так теперь не ест и свежего даже.
- Ну, а уедешь? Осенью, куда ты их?
- Куда, куда? Да туда же, где взял. Выживет если, до следующего года, снова возьму сюда, а нет, значит судьба у нее такая.
- Жестокий ты, оказывается. А если душа прикипит? Тогда как?
- Ни у кого почему-то ко мне самому душа не прикипела, хоть я тоже было, хоть гавно жри, было. А это собаки. Жалко, конечно. Ну-ка иди сюда,- к нему подошла черная, похожая на черта собака, он потыркался с ней нос в нос,- ох ты моя красавица, пошла вон.- Он шлепнул ее по холке. Та ушла, виляя хвостом, метров за пять от стола легла. К ней сразу же подошли другие две и легли рядом, мордой к столу. Выдрессировал похоже уже, к столу не подходят...

Потом все уже встали, помылись и сели за стол есть. Эта красавица тоже. Керя достал кошелек и отдал ей сто десять рублей, как она посчитала, а потом спросил:
- Ты эту банку-то выкинула из под койки?
- Нет еще.
- Ну так пойди, выкинь, не я же после тебя убирать буду. Хотя не выкидывай, поставь, может собаки сожрут, все какая-никакая польза от тебя будет.

Эта дура пошла, принесла эту банку, поставила невдалеке, но собаки только понюхали и отошли назад. Черная и вообще, на метр не подошла, только долго-долго стояла и водила носом туда-сюда, потом тоже ушла и легла под вагончик. Керя воспрянул:
- Блять, детей чувствуют, а они же любят детей, собаки же.– Потом повернулся к этой, неписаной. - Слышь, красавица? Вот еще стольник, если съешь, то что в банке?
-Точно что ли? Стольник? А я и не побрезгаю, мы от природы не брезгаем мужским... Стольник же, да пусть меня вывернет наизнанку, за стольник я...
- Без пизды, отсчитываю уже,- Он достал снова кошель свой и отсчитал сотню.- Только гандоны выдавить, их не надо есть, без них только, а то запор у тебя будет, резиновый...

Та стала выдавливать из резины эту ебаную слизь и выкидывать их на землю. Керя принес лопату, выкопал ямку и сопровождал их туда и каждого присыпал землей. Когда все были освобождены, все сели за стол снова, эта, в руках банка, сказала:
- Керя, а если вдруг кто трипперный?
- Ты чё, блять, дура совсем? Отвечаю.
- Ну смотри сука, напиздел если...- и начала заливать в рот из банки. Потянулась сопля. Керя, как мне показалось, мысленно сглотнул это всё вместе с ней, потом заорал:
- Брось, на хуй, сука...- И упал на траву. Его рвало. Рвало сильно, он позеленел, потом побледнел, потом говорил, что он пошутил, что он не думал... Рвало и выворачивало до тех пор, пока мы его не увели в вагончик, не залили в него бутылку минералки, которую из него сразу же и вынесло. Там его и оставили, наставив возле него бутылок с минералкой. Только закроет глаза, его начинает выворачивать. Пиздец, как бы чего не случилось с ним...

А эта тоже, не совсем дура, ничего не съела, выплюнула всё сразу назад в банку. Хитрая тоже, наверное не в первый раз такой фокус ставит, знает, мало кто не срыгнет...

В обед, я уезжал. Керя отошел уже, но на эту «красавицу» без икоты смотреть не мог. Стольник он ей отдал сразу же. Я не ругался, хоть это и были мои деньги, которые я им давал на питание, бензин, содержание в поле. Я только ему сказал, деньги я давал на месяц, а дальше как хотите, но если вы меня в этот год посадите в минус, я продам пасеку осенью...
Мне не было жалко денег, мне было жаль их, таких молодых, сидящих в поле все лето, когда их возраст гуляет в городе, на дискотеки ходит, пьет холодное пиво, развлекается. Свое я все равно не потеряю, пасека-то моя. Мне было хорошо уже от того, что я что-то имею, что я даю возможность, в такое время людям жить...
Они загрузили эту девушку ко мне, попутно ей, и я уехал домой, по дороге высадив ее в ее городе.

Ругаться мне с ним не пришлось. Сезон он закончил с большим плюсом, да и сам он научился работе с пчелами, приобрел, так сказать опыт, но стал почему-то спокойней. Может быть от пчел? Они, говорят, успокаивают человека...

Только, когда мы бывало, выпивали вечерами, уже зимой, и уже пора было прекращать пить, порой это трудно получалось, я ему напоминал, как она залила в себя из банки этой, консервной, из под кильки в томате и сопля тянулась, его тут же рвало, он сразу же прекращал пить...
Впечатлительный похоже он. Ну, а раз впечатлительный, то значит помнит, всё помнит и добро тоже, а значит, не подведет...

2008-02
Босамысля.