Первая часть: http://udaff.com/creo/79621.html


После возвращения из двухмесячной командировки в серпуховской колхоз я почувствовал, что что - то изменилось во мне. Незнакомые девушки на улице поглядывали на меня, возмужавшего и раздавшегося в плечах, горячим призывным взглядом. А те пацаны, для которых я раньше был просто тенью, начали здороваться со мной за руку.

С начала ноября начались проводы моих друзей в армию. Меня должны были призвать весной, и я решил провести время до своего призыва  на полную катушку. Мотался вечером с приятелями по пивбарам – на Абельмановку, Рязанку, Щелчок и в Жигули. Завел несколько девчонок и возобновил связи с Наташкой, с которой проводил вечера в пионерлагере под Серпуховом. Правда, чтобы получить от нее то, что хотел, приходилось мотаться по вечерам к ней в Кузьминки.

Возвратившись от нее как то поздно вечером, я стоял возле своего подъезда и курил. Из подъезда выбежала Леночка Боголюбова и попросила меня проводить ее до дежурной аптеки и обратно – купить бабушке какие то лекарства. Я был поражен, так как раньше эта красавица – студентка, дочь богатых родителей, не удостаивала меня даже взглядом, считая обычной дворовой шпаной.

Сходили в аптеку. Я зашел с ней в лифт, нажал кнопку двенадцатого, где она жила и, когда двери закрылись, сделал пробный шар – обнял ее правой рукой, а левую положил на то место, где под надушенной буржуйскими духами канадской дубленкой находилась ее грудь. –В перчатках работаешь? И засмеялась, прикрыв глаза. Не показывая вида, что смутился, я стянул перчатки, сунул руку за борт ее дубленки и прижался губами к ее губам, ощутив свежее дыхание и приятный холодок ее зубов... С этого момента я стал постоянным гостем в ее доме.

Дежурил у подъезда, дожидаясь ее возвращения из института. Потом сидел в ее комнате, разглядывая обложки фирменных дисков, которые понавез ей папаша из бесконечных своих загранкомандировок в Германию и Англию, или листал попсово – музыкальные журнальчики “Bravo!”. А она в это время переодевалась, ничуть не смущаясь моего присутствия, а потом шла в душ.

Зима пролетела в каком то волшебном угаре, но я вдруг начал отмечать, что после моих интенсивных контактов с Леночкой у меня начали появляться довольно сильные, тянущие боли в левой нижней половине живота. Обеспокоенный этим, я обратился к хирургу медсанчасти завода, на котором продолжал работать, Горелкину.

Выслушав мои жалобы, Горелкин странно ухмыльнулся и предложил мне снять джинсы, плавки и встать перед ним на коврик. Затем, ощупав мои яйца своими длинными паучьими пальцами, он сказал, что у меня варикоцеле, видимо, от поднятия тяжестей и,  если я не хочу быть бездетным, мне необходима операция. Я оделся, а он, вымыв руки у раковины, послал медсестру в регистратуру за моей амбулаторной картой, которую долго не могли там найти.

Когда мы остались одни в кабинете, Горелкин, белобрысый и остроносый человек лет тридцати пяти, удивительно похожий на певца Девида Боуи, чью фотографию я видел недавно в одном из Ленкиных журналов, начал предлагать мне ехать вместе с ним и его семьей – женой и трехлетним сыном, на отдых под Феодосию. Где в большом доме с огромным садом живет его одинокая тетка.

-Я выпишу тебе направление на операцию, на май – июнь. Поэтому в военкомате тебе  дадут отсрочку от призыва, до осени. И мы прекрасно отдохнем вместе... Дикие пустынные пляжи, где можно загорать и купаться голыми. У тебя такой мучии-тель... Горелкин зажмурился, как кот, в слащаво – похабной улыбке. Тут в кабинет вошла медсестра, и он уже обычным тоном начал говорить о предстоящей мне операции по удалению растянувшейся вены семенного канатика.

Ошарашенный, я вышел из его кабинета с направлением на операцию в урологическое отделение одной из клиник

Окончание следует.