Витя был мотоциклист. Не такой известный мотоциклист, как Че Гевара, но ездил быстро, взлететь не боялся, потому что в прошлом водил самолет. Когда мы познакомились, он был одинок, жаждал страсти, плотской и стремительной. И только со мной.
Вступать с Витей в половую связь я, естественно, не собиралась – в мои жесткие двойные стандарты он не вписывался.  Но упустить возможность поебать ему мозг я не могла. И, спустя три месяца бесплодных ухаживаний и маловразумительных подвигов, измученный спермотоксикозом и ночными бдениями под моим окном, на грани финансового краха, Витя и его мотоциклет покинули мою жизнь.

Виталик был парашютист-десантник. Суровый и мужественный солдат, не знавший слов любви. Надежный как бабушкина мясорубка. Настроен он был серьезно, звал замуж, и даже подарил кольцо от запасного парашюта. Виталик трудностей не боялся, и готов был коротать вечность на коврике перед моей дверью. Пределом его мечтаний была тихая жизнь в большой бревенчатой избушке где-нибудь под Рязанью, в окружении похмельных пейзан, тощих коров и прочего КРС.
Я очень люблю животных. Однако переезд в сельскую местность в мои планы, естественно, не входил. «Мой милый апаш, - говорила я ему, - жизнь вне города – не для меня. Я дитя мегаполиса, я вечная странница, я космополит…» Виталик заливался краской, услышав незнакомые слова, и смущенно улыбался. По-моему, он подозревал, что я предлагаю ему нечто неприличное. Ебать ему мозг было, признаться, скучновато.

Дима был мент. Влиятельный оборотень в погонах, доставшихся по наследству. Его машина была так велика, что пришлось снести часть детской площадки и трансформаторную будку, чтобы он мог парковаться под моим окном. Дима сразу взял быка за рога. Как-то раз, воспользовавшись моим отъездом и своим служебным положением, он проник в моё жилище. Оценив хозяйским взглядом аскетизм девичьих апартаментов, жрец меча и орала навез в квартиру  сложносочинённой мебели, оплатил мои телефонные счета, а в холодильнике завелись чёрная икра и рябчики с ананасами.
Была в наших отношениях и негативная нотка: не в силах добиться от меня взаимности, вооруженный до зубов ревнивец распугал всех моих друзей. Ночи мои стали тихими и спокойными: соседи, алкаши и висельники, перестали донимать дебошами и пьяными воплями. Правда, когда меня вызвали повесткой в отделение в качестве свидетеля по уголовному делу, я поняла: между нами все кончено. Дима решил вопрос ночного покоя кардинально: выбросил маргиналов в окно вместе с мебелью. Ебля его мозгов имела странные последствия: вечные сидельцы оказались на больничной койке, а Дима занял их место на нарах.

Олег был сисадмин на службе у государства. Как всякий админ, он приходил на работу когда попало и в чем придется. Начальство его ценило, а коллеги относились брезгливо-благоговейно. Несмотря на достойную зарплату, Олег жил с мамой, сестрой, её семьей и кумовьями в двухкомнатной квартире за перегородкой. Он никому не мешал, этот молчаливый бледный юноша с мозолистыми потными ладошками… Не уверена, что он вообще умел тогда разговаривать: при встрече со мной Олежек просто блеял и мычал. На протяжении года ходил за мной по пятам. Где бы я не оказалась, всюду ощущала спиной этот взгляд, исполненный муки и невыразимого страдания. Это одутловатое лицо мерещилось мне везде.
Апогеем наших отношений явилось его предложение. Нет, не руки и сердца. Заикаясь, утирая рукавом внезапные сопли и вечно потный лоб, Олег предложил перебраться к нему. За перегородку. В царство кипячёного белья, подгоревших котлет, срущих котов и орущих младенцев. Там, говорил он, - и глаза его блистали, - за загородкой, мы построим наш маленький рай, наш мир новой формации! Предложение было подкреплено уникальным в своём роде подарком – бриллиантом настолько же большим, насколько и фальшивым. Блеск жуткого камня в секунду отбил у меня охоту продолжать ебать мозг Олегу. Жизнь за перегородкой, естественно,… ну вы понимаете.

И однажды, в ряду этих очередников кунсткамеры, передо мной мелькнуло интеллигентное лицо. Пришло моё время «Е»! Я бросила Москву, нелюбимую высокооплачиваемую работу, переехала в Питер, который до этого видела только на картинках. Друзья не верят, а у меня в жизни полно прекрасного. У него, коренного петербуржца, свои радости. Вот и я начала смотреть футбол, курить шишки, читать удафком и даже писать туда плохие креативы.
Ведь чего не сделаешь ради любви.