У ограды института стояло несколько вишневых «Икарусов» и львовских закосов под них. Пацаны и девки, цепляясь сумками, гитарами, бутылочно позвякившими рюкзаками, рассаживались погруппно, закидывали барахло на полки. Настроение у всех было хорошее, отчасти потому, что некоторые, несмотря на угрозы преподов-надзирателей, втихаря уже махнули грамм по 150. Второй курс отправлялся на картошку в подмосковные ебеня. 

Четыре с лихуем часа пути, скрашенные картишками и исполнением нетленок «Машины Времени», а также фтыканием на серые заоконные пейзажи и остановками на «девочки налево – мальчики направо» истекли. Слава яйцам. Цепляя шмотки и потирая отсиженные задницы, добровольно-принудительные помощники аграриев вытряхнулись на обочину.
- Э, бля, нам тут годится! – сказал Сашка, узрев метрах в ста от точки десантирования нелепо выкрашеную в грязно-розовый цвет бетонную коробку с вывеской «КООП  ПРОДУКТЫ».
Вдалеке на глинистом пригорке виднелись посеревшие от времени и погоды бараки. Через дорогу за лесополосой находился уходящий вдаль и в стороны «фронт работ». 
    
Прошла неделя мутных ранних подъемов, умываний, завтраков, состоящих из разной консервированной хуйни с жидким картофельным пюре или клееобразной каши, многочасового валанданья в бурой раскисшей грязи, таскания ведер с картофаном, которому суждено было сгинуть в вонючих катакомбах моковских овощебаз… Скромные запасы московского бухла, несмотря на ночную келейность употребления, иссякли на третий день.

Суббота. Выходной, блять! Дурацкая общественная баня на центральной усадьбе.  Блаженное нихуянеделанье.
- Ну чо… Надо бы этаво-таво… - Сашка выразительно пощелкал согнутым пальцем себе по горлу. – Братва, скидываемся…
Набралась пригоршня мятых желтых рублевок, пара зеленых трешниц и серебра сколько-то…
- Андрюха, Генка, сгоняйте в магаз, возьмите там… Побольше… Отметить надо выходной-то! Только несите поаккуратней, за бараки, ну, кусты там еще…
«Сгоняйте, возьмите… Распорядитель хуев, церемониймейстер, блять…» - подумал Генка, которому бухло, в общем-то, особо и ни к чему было. Он бы лучше с книжкой на койке повалялся. Однако ебаное чувство ответственности за порученное дело и нежелание сломать кайф одногруппникам взяло верх.

В сельпо было… как в сельпо. Слева от входа – вешалки с невнятной одеждой, пара рулонов какой-то пестрой материи на прилавке, справа – ведра, лопаты, керосиновые лампы и прочая жестяная дребедень. Прямо по курсу – все для желудка.
«Так…», - начал соображать Генка. «Портвейн «Кавказ» розовый крепкий – рупь тридцать семь… На семь … Пусть ужрутся, блядь… Угу, пожевать взять… Во! Фрикадельки рыбные в томатном соусе. Тридцать три копейки. И хлеба…».

- Ну что, понеслась душа в рай? – вопросил Сашка, срезав пластмассовую пробку с темно-зеленого «огнетушителя». Кандидаты на вознесение молча протянули разнокалиберные кружки.
- Поехали! За то, чтоб эта бодяга побыстрей кончилась!

Продолжение следует. Или не следует?