Утро. Двери метрополитена втягивают в себя нескончаемый человеческий поток. Все, как и он, спешат на работу. Такая разноцветная и одновременно безликая толпа зомби. А над всей этой апокалипсической картиной высоко в небе протянута стрела крана. Прямо возле станции метро, там, где многие годы стояли ларьки, затеяли стройку. Наверное очередной торговый центр. С первого взгляда понятно, что стройка ведется с нарушением всех правил безопасности. Даже бетонные блоки, уравновешивающие стрелу крана, находятся прямо над пешеходной зоной. Не дай бог что-то сорвется. Но кого это волнует?
Говорят, есть только три классических сюжета. И всякое повествование строиться на них, даже если это не всегда очевидно. Это «осада крепости», «защита крепости» и что-то еще. Забыл. Так вот, с женщиной точно также. Ее можно взять блицкригом. На кураже. Когда стражи крепости еще не успели понять что к чему. Это лучше всего удается на пьянках. В такие моменты двери крепости если не гостеприимно раскрыты, то, по крайней мере, стража максимально теряет бдительность.

Другой путь – это долгая и неторопливая осада. Не надо форсировать события. Крепость надо окружить и ждать, пока стража привыкнет к осаждающим настолько, что будет считать их чем-то обыденным и само собой разумеющимся. Тогда захват пройдет незаметно и вроде как естественным способом. Первым методом он так и не овладел, а потому оставался только второй. Или он, как и все мужчины, только думал, что берет крепость штурмом? А на самом деле женщина сама заманивает в ловушку.
Ах, какие у нее были глаза! Большие, карие, слегка раскосые, с едва уловимой восточной изюминкой. А главное – очень выразительные. Она могла молчать. Ей стоило только посмотреть и все становилось понятно. Вот она сердита, вот недоумевает, а вот радуется.
- Почему ты все время на меня смотришь? – спрашивала она.
- А на кого же мне смотреть? – отвечал он и чувствовал, что она отлично понимает, почему он так на нее смотрит. Более того, она сама этим пользовалась. Такой своеобразный гипноз. И противится ему, не было сил. 

Кажется, все это было так недавно. Крепость пала, но превратила захватчиков в своих покорных слуг. Не приведи господь ослушаться этого прекрасного и жгучего взгляда. Он и раньше замечал за ней маленькие странности. Стоило ему чем-то разозлить ее, как от ее взгляда, якобы случайно, опрокидывались бокалы с пивом, он спотыкался или мог подавиться едой. Прямо мистика. Однажды, когда они ехали с друзьями за город, и она на что-то была обижена, их машину неожиданно занесло, водитель резко выкрутил руль. В итоге они перевернулись. Нет, никто не пострадал. Но после этого случая он стал побаиваться ее. Была в этом ее взгляде какая-то чужая и темная сила.

В его жизни, как наверно и у каждого мужчины, все проблемы можно было поделить на две категории – это деньги и женщины. Деньги, потому, что их всегда не хватало и всегда хотелось больше. А женщины.. Здесь еще более запутанней. Женщины были его слабостью. Их тоже хотелось новых и побольше. Хотя, конечно, дело не только в этом.  Наверное, ему просто было сложно не совершить поступка. Не взять то, что взять можно.   
Когда он был уличен, она не устраивала скандалов и не выясняла отношений. Она просто глянула на него одним из своих испепеляющих взглядов. Перестала брать трубку и отвечать на письма. Вот и все. А еще через несколько дней началось..

Что началось даже трудно толком объяснить. Он начал чувствовать себя плохо. Физически плохо. Все как бы накрыло пеленой. Ничего не удавалось, все валилось из рук. Даже  поебаться толком и то не выходило. Каждый день он как будто двигался сквозь вязкий туман. И вокруг все было как-то не так. Рядом постоянно происходили какие-то аварии. Однажды, на какой-то конференции, он заметил, что при переполненном людьми зале он сидит практически в одиночестве. На стульях рядом с ним никого не было. Будто окружающие чувствовали какую-то опасность и избегали находится рядом с ним.

Он и раньше то был не дурак выпить, ну а теперь мелкое бытовое пьянство вошло в привычку. Вот и сегодня после изрядной порции выпитого пива, станция метрополитена распахнула ему свои теплые объятия, что бы отвезти на родной левый берег. А через двадцать минут он, в уже редеющем потоке, вышел на своей родной станции и зашагал по направлению к дому под застывшей в небе стрелой крана.
      «...Где ж ты, падла, любовь свою крутишь,
      С кем дымишь папироской одной!..»
Возле дверей станции заунывно тянул оборванный нищий блатную песню.
Короткий сухой треск на долю секунды ворвался в симфонию городского шума. Большой бетонный блок сорвался со стрелы и по началу медленно, но, постепенно набирая скорость, беззвучно полетел вниз.  Туда, где среди прочих людей, шел он.