-    Городок наш небольшой, в советское время было много заводов всяких, оборонных, после развала все позакрывались. Батяня мой вкалывал на каком-то секретном заводе, рабочим, после сокращения начал бухать, сгорел несколько лет назад, от бодяги. Мамаша тоже там пахала на заводе, в канцелярии вроде, после увольнения пошла уборщицей в школу, потом санитаркой устроилась в больничку, три смены там пахала, как лошадь, чо. Как батя скопытился, ей совсем не до меня стало – чо, я ее только ночью видел. После 9-го класса я и Тухлый пошли в «фазанку» - а чо, хотели разряд получить и на завод устроиться, чо, сейчас вроде там получше стало. Тухлый – это мой кореш с детства, я его еще с садика помню, вместе живем, в одном микрорайоне. Тухлым его еще по щегляни прозвали, вроде за то, чо евоный пахан водилой был на машине, которая газ развозит. Чо-то начали вроде прикалываться, чо газ тухлым воняет, чо, щеглы же, щерились, чо типо у Тухлого батёк наверное тоже воняет. Ну и прицепилось. А зовут его Женёк чоли. Ну все зовут его Тухлый-Тухлый, чо. Наши паханы вместе вкалывали, тока евоный пахан живой еще, тока желтый весь, болеет. Тоже бухает, скока я его помню. Маманя у Тухлого в школе училкой пашет. Ну короче, год чоли я в «фазанке» отучился, сначала меня выгнали, а потом через пару месяцев и Тухлого. А в «фазанке» там скентовались с пацанами одними, они по подвалам чото вечно шарились, типо точка у них там была. Там диван какой-то с мусорки притащили, тусовались, клей нюхали. Ну и мы с Тухлым вместе с ними и приторчали на клей, а чо, прикольно. Сидели целыми днями там в подвале, на занятия не ходили, пакеты на бошку накидывали и кайф ловили, чо, хуле, малолетки же были. Это потом один пацан – старшак с соседнего двора, Афоней его все звали, чото начал нам как-то втирать, чо клей это тема для малолеток, чо типо настоящие пацаны герычем вмазываются. Как его там звали, Димон чоли, не помню уже. Но все ему Афоня-Афоня, хуле. А чо, он крутой, на «Паджерике» катается, шубу себе норковую купил, цепуху рыжую – как ниггер какой-то, типо блатной. Или этот, как его, Тимати. Ну, кароче, угостил нас на первый раз, а мы чо, в натуре, позорняк было отмазываться, чо мы, щеглы чоли, в натуре. Ну чо, типо еще с Афоней тусуемся, хуле, его весь раён знал, чо. Он еще добрячка такого из себя строил, типо, хуле, пацаны, угощайтесь. Втирал нам, типо один раз живем, все надо попробовать. Типо, или ты гавно гавном останешься или станешь реальные дела мутить. Ну чо, угостил нас несколько раз, а потом раз, мы к нему такие подходим, а он морозиться чота начал, типо, не до вас, пацаны, дел дохуя. Ну мы ему начали так и так намекать, типо, давай еще вмажемся, стремались еще прямо попросить. А он дурочку врубил, типо не въезжает чо мы хотим, тут Тухлый ему прямо и базарит, ну чо, давай вмажемся чоли. Хуле, мне уже самому невмоготу было. Ну тут Афоня ему и двигает, чо типо ширево бабок стоит, тоси боси, за бабло нам начал тему жевать. Чо типо один раз вмазаться четыреста рублей всего, но халявщиков типо дохуя развелось. Ну мы, чо, лохи еще были, начали ему втирать, типо, ты чо, Афоня, мы ж с тобой кенты, типо ты-то крутишься, хуле тебе эти четыреста рублей. Ну он лепит нам, типо ему для пацанов ничо не жалко, но весь раён он на халяву кормить не хочет. Ну и типо всё, заебали, если есть бабки, то даст, а если нет, то типо уебывайте. Ну хуле, мы с Тухлым не работаем, чо, дома сидим, хуи пинаем, откуда у нас бабки? Мать если даст, то по мелочи, а так. Но вроде как и четыреста рублей не сильно много. Тут Тухлый вспомнил, чо его мамаша от бати бабло за сервантом прятала, вроде как можно тихонько стащить, а потом если чо на его батю спереть. Ну и пошли…
-    
Через полгода где-то Афоню завалили, пристрелили прямо возле его хаты. Говорят, чо черные, хуй его знает, уже все похуй было. Афоня как-то спизднул нам, чо под ментовской крышей пашет, пару раз даже участкового видели у него на хате – бухали они вместе, но черным было похуй. Да и ментам, как потом оказалось, тоже. Так никого и не нашли вроде, да и не искали особо. Мы с Тухлым нашли в коттеджном поселке цыган и начали затариваться у них, правда, герыч был черный какой-то после варки, зато по триста всего. К ним туда прямо очередь перед воротами стояла, с утра и до вечера, как в мавзолей. Деньги у родаков пиздили уже прямо в открытую, мамаши наши уже не раз орали, но было уже похуй на все. Тухлый один раз даже колечко у матери спиздил, загнали в ломбард, хватило на три дозняка каждому. Я уже начал гнить – мы с Тухлым, чобы не палиться, ширялись в вену в паху, я спецом посмотрел в мамкиных книжках, где она там проходит, вот там и загнило. Но даже на себя стало как-то похуй, хуле, уже с одной машинки вмазывались с хуй его знает кем. Одна мысль – лишь бы ширнуться еще раз. Дозняк походу вырос, а бабок не было. Ну а к цыганам там со всего раёна стояли нарики, некоторые прямо туда всякое паленое рыжье притаскивали. А мы с Тухлым раньше чото стремались на дело идти, но ломало уже так, чо пиздец просто. Ну и решились тогда. А хуле было делать?

Дедка этого мы засекли в продуктовом, чота там затаривался стоял. Ну мы подумали – если затаривается, значит есть копейки. Тут он к нам повернулся – хуякс, а у него на пиджаке две рыжие звездочки, ордена типо. Праздник чоли был какой-то, день победы, наверное, не помню уже – там вокруг дохуя таких ветеранов ходило, все в орденах, как собачки на выставках. Ну кароче мы с Тухлым переглянулись – вот бы эти цацки замутить, наверное, надолго бы хватило. Ну и стали дедка пасти. Дошли с ним до пустыря, я оглянулся и говорю Тухлому, типо чо, поехали. Хотели подбежать, просто его сзади камнем оглушить, лопатник и цацки выдернуть, и свалить. А дедок услышал, чо мы подбегаем, повернулся, начал руками закрываться и орать чота. А Тухлый на дело блуду как раз взял, если чо не так пойдет. Достал перо, прижали мы его к гаражам, хотели припугнуть. Ну я дедку говорю, типо, давай, старый, гони цацки свои и лопатник тоже. А этот гондон нет, чобы просто по-тихому все отдать, начал чота пыркаться. Лепил нам, типо он дважды герой советского союза, типо, да я когда был пацаном, как вы, то фашистов голыми руками мочил, типо чести у нас нет, пургу какую-то начал гнать. Я ему говорю, ты чо, дед, какой ты нахуй герой, с тебя песок уже сыпется, гони давай все, и сопи в трубочку – хотел по-хорошему его уговорить. Да там такой герой, главное, ему уже лет под девяносто, наверное, было, горбатый такой, метр в прыжке ростом, руки трясутся, а нет, начал чото пыркаться, гондон старый. Мы ему, главное, перо к печени приставили, а он пыркается еще чото. Ну короче, прыгнул он на нас, чо, тут Тухлый его и прирезал. Мы цацки сдернули, по карманам мелочь нашарили и к цыганам сразу. По дороге нас и взяли, типо по горячим следам.

Это потом нас следак просветил, чо цацки эти нихуя не рыжие были, чо типо этим героям латунные звезды выдают, чобы типо если спиздят не жалко было. Я вот не догоняю, чо он на нас прыгнул тогда? Лазил бы сейчас себе спокойно, пил свой кефирчик. И мы бы сейчас не загремели. Мамаша моя теперь слегла, с сердцем у нее чота. Все орала в суде, чо типо я не виноват, чо типо я не мог этого сделать, вот и дооралась видимо. Тухлый вон ваще пятнарик получил, да и я десятку, а дедок тот сам и так еле дышал – ну пожил бы год-два и сам бы зажмурился спокойно. Нет, надо было выебнуться. Чо, Союза ведь этого уже нет давно, а герои блядь есть. Чо он ваще хотел этим доказать, я не догоняю? Чо на понт нас хотел взять чоли, или ваще из ума выжил? Не догоняю я.