Дядя Коля – отчим моего школьного приятеля Васьки. Васька с матерью жили в деревянном двухэтажном доме, построенном еще во время войны. Отец его давно умер и вот однажды появился дядя Коля. Вид у него был сухой, мосластый, туберкулезный. Острый кадык, впалые щеки на вытянутом худом лице. Длинные руки с огромными венозными рабочими кистями и узловатыми пальцами с широкими желтыми ногтями. Вероятно он только что освободился.

Дядя Коля работал слесарем и по деловому ходил по району в кирзовых сапогах и форменной робе. Было в нем что-то аристократично-блатное. Он не пил, только чифирил.  Мне очень льстило знакомство с ним и все пацаны во дворе завидовали нам с Васькой. Помнится, моя мама чуть не упала в обморок, когда стала свидетелем как «какой-то уголовник» со мной поздоровался за руку.

Не знаю уж почему, наверное наслаждаясь вниманием, но дядя Коля с нами, пяти-шестиклассниками, проводил много времени. Он рассказывал захватывающие истории из своей жизни, которая делилась на два этапа – работа в шахте и отсидка в колонии. Говорил он спокойным, глухим, надтреснутым голосом, время от времени, чтобы усилить впечатление, кривя по-зэчарскому верхнюю губу. Мы слушали его с открытыми ртами как завороженные.

Так вот однажды, после урока физики, мы с Васькой находились в смятении оттого, что попытались осмыслить понятие «бесконечность». Разругавшись вдрызг, мы обратились к дяде Коле за разъяснениями. И он, сделавшись серьезным, после некоторого раздумья ответил: «Бесконечность – это когда кто-нибудь написал на заборе «хуй», а об этом никто никогда не узнает».

Этот ответ произвел на нас огромное впечатление. Прежде всего, конечно тем, что до этого матерные и вообще бранные слова дядя Коля никогда в нашем присутствии не употреблял. Но метафора была совершенно неожиданной и глубоко засела в меня.

Вскоре меня ждало еще одно потрясение - я осознал наличие смерти. Я хорошо помню, что это было ночью. Сначала я вдруг понял, что когда-нибудь умрет моя мама, и заплакал. И сразу, следом навалилось другое чувство - жуткое, животное, парализующее волю осознание своей смертности. То есть я и до этого знал, что умру, и даже видел покойников, но по-настоящему понимание этого пришло именно в ту ночь, когда мне было 12 лет. С тех пор это чувство время от времени возвращается ко мне, при чем в том же виде и с теми же беспомощными переживаниями что и двадцать лет назад.

Этим, конечно, я первым делом поделился с дядей Колей. Долго объясняя свои ощущения, я в конце концов спросил его, а зачем тогда человек живет. Он глубоко затянулся папиросой и с характерной расстановкой ответил:
«Это почти тоже самое что и бесконечность - тот же забор, только наоборот люди стремятся написать на нем так, чтоб все о них помнили. Знаешь, пишут «здесь был Петя»?
«Да, знаю» - ответил я с недоумением.
«Вот это оно и есть. Понял?» - с характерным высокомерием спросил дядя Коля.
«Да» - соврал я.
«Какой сегодня день?» - не глядя на меня поинтересовался он.
«Суббота» - сказал я, с надеждой ожидая разъяснений.
«Суббота?.. Соси лапу бегемота…» - дядя Коля ухмыльнулся и вышел из комнаты.

А однажды дядя Коля не вернулся с работы. Мама Васьки сходила в милицию, но там сказали, что искать дядю Колю никто не будет. Больше мы его не видели.